Кристина Клайн - Поезд сирот

– Моя теория выглядит так, – говорит Джек однажды, когда они сидят на школьной лужайке во время обеденного перерыва. Утро прекрасное, воздух теплый и свежий. Одуванчики посверкивают и танцуют в траве. – Ты видишь в Вивиан замещение собственной матери. Бабушки, прабабушки – не важно. Она тебя выслушивает, рассказывает истории, позволяет себе помогать. Ты чувствуешь, что кому-то нужна.

– Нет, – раздраженно говорит Молли. – Ничего подобного. Просто я должна отработать свои часы, а ей нужно разобрать эти завалы. Все очень просто.

– Не так-то просто, Молл, – отвечает он с подчеркнутым здравомыслием. – Мама мне говорит, что по работе-то вы почти не продвигаетесь.

Он открывает большую банку холодного чая, делает длинный глоток.

– Продвигаемся, еще как. Просто это не очень заметно.

– Не очень заметно? – Он смеется, разворачивая итальянский сэндвич из «Сабвея». – А мне казалось, суть затеи в том, чтобы повыкидывать эти коробки. Без вариантов. Или нет?

Молли разламывает морковную палочку.

– Мы раскладываем вещи по порядку. Чтобы потом проще было найти.

– Кому? Агентам по недвижимости? Потому что, признай, больше-то некому. Сама Вивиан туда потом и подниматься-то не будет.

Какое, вообще, его дело?

– Ладно, значит, мы облегчаем жизнь агентам по недвижимости.

По правде говоря, хотя вслух она этого до сих пор ни разу не признавала, Молли уже поняла, что выбросить ничего не удастся. А с другой стороны, какая разница? Ну забит у Вивиан чердак вещами, которыми она дорожит, – и что? Только вот голая правда заключается в том, что рано или поздно она умрет. А тогда на дом налетят всякие профессионалы, они четко и грамотно отделят ценное от личного и оставят только те предметы, которые важны своим происхождением или стоимостью. Так что Молли теперь смотрит на работу у Вивиан под другим углом зрения. По большому счету, совсем не так важно, сколько они сделают. На самом деле, весь смысл в процессе; в том, чтобы прикоснуться к каждому предмету, произнести его название, еще раз подтвердить особую значимость кардигана или пары детских сапожек.

– Это ее вещи, – говорит Молли. – А она не хочет с ними расставаться. Я что, должна ее заставить?

Джек откусывает от бутерброда – начинка рассыпается по вощеной бумаге у него под подбородком – и пожимает плечами.

– Не знаю. Думаю, на деле… – он жует, проглатывает, а Молли отворачивается: ее раздражает его пассивная агрессия, – …важнее, как оно выглядит со стороны, верно?

– Ты это о чем?

– Ну, маме кажется, что ты вроде как пользуешься ситуацией в своих интересах.

Молли опускает глаза на свой бутерброд. «Я уверена, если попробуешь, тебе понравится, – заявляла Дина всякий раз, когда Молли просила больше не давать ей на обед бутерброды с ветчиной, а потом добавляла: – Не нравится – делай, блин, себе на обед что хочешь».

Молли теперь так и поступает: подавив гордость, просит у Ральфа денег и покупает в магазине здорового питания в Бар-Харборе миндальное масло, мед с экологической пасеки и хлеб с орехами. Ее это устраивает, хотя к ее продуктам, пусть даже их всего-то ничего, Дина относится как к свежеубитой мыши, которую притащил кот, – а еще хуже она относится к Моллиному вегетарианству; в кладовку ее продукты не допускаются, их держат в карантине на полке в прихожей: «Чтобы ничего не перепутать», – говорит Дина.

Молли чувствует, как внутри закипает злость – против нежелания Дины воспринимать ее такой, какая она есть, против предвзятости Терри и против того, что Джек так лебезит перед своей мамочкой. Против них всех.

– Знаешь, по-моему, твоей мамы это вообще не касается.

Она произносит эти слова – и тут же жалеет об этом.

Джек бросает на нее резкий взгляд:

– Ты что, с дерева упала?

Он сминает обертку от сэндвича и запихивает в пакет. Таким Молли еще никогда его не видела: губы сжаты, глаза злые, непреклонные.

– Мама ради тебя работой рискнула, – говорит он. – Привела тебя в этот дом. Или тебе напомнить, что она соврала Вивиан? Если что пойдет не так, ее выставят на улицу. На раз.

Он щелкает пальцами.

– Джек, я была не права. Прости меня, – говорит Молли, но он уже вскочил на ноги и шагает прочь.

– Наконец-то весна пришла! – радуется Ральф, натягивая на кухне рабочие перчатки, Молли же тем временем накладывает себе кашу в миску.

День действительно стоит совсем весенний, по-настоящему весенний: зеленеют деревья, цветут нарциссы, а на улице так тепло, что можно ходить без свитера.