Кевин Барри - Ночной паром в Танжер

В Малаге вечерние улицы звучали все той же старой расхлябанной музыкой. Нависшие веки у прохожих – как люки. Капюшоны монахов и печальных монашек. Он сидел на одноместной кровати в пансионе на калле Лариос. Прислушивался к гулу вечернего paseo [37] Пешеходный поток ( исп .). , его сплетням и перемолвкам. Глаза отдыхали. Он пил пиво «Крускампо» из маленьких банок и проссывал всю свою красоту в раковину. Чувствовал, как за глазами роются черви.

Вот и начинается, сказал он вслух.

Прошлое все ворочалось и переделывалось. Морис не мог выйти из-под его власти. В этот момент прошлое было текучим. Он даже небрежно бросил пару фраз своему отцу. А потом уже не так небрежно:

Я думал, что намного сильнее тебя.

Вот выражение эмоций – холодное, простое, чистое – оно хоть когда-нибудь выходит наружу? Он был не таким уж молодым человеком, который ссыт в раковину в комнате за тридцать пять евро в Малаге. С проклятым предателем в руке, сука. Вот тебе и выражение.

Он вышел в ночь и бухал с алжирцами в портовом баре. Нужно было снова организовать поставку. Он верил, что ему это по силам. Связался с Чарли Редмондом. Определенно начал оттаивать. Ему нравилась вкрадчивость тихих заговорщицких речей алжирцев. Он ни черта не понимал, что они друг другу говорят. Хотелось очиститься в резком приморском свете там, где не знают его имя.

Когда-то из-за приступов отца мир пошатывался и придвигался. Когда Морис был маленьким, отца часто забирали в больницу. Отлучки становились все дольше и дольше. Мать объясняла все как есть, без эмоций.

Морис почитал об этом. Узнал, что к голове отца присоединяют электроды. Посредством электродов в отмеренных количествах подаются электрические разряды, чтобы стимулировать мозг. Провоцируются короткие удары. Морис так и видел, как врачи выходят из палаты на синее небо, пока действует анестезия. Пока в гиппокампе создаются новые связи.

Но если после возвращений из больницы настроение отца и становилось предсказуемым, то вдобавок им овладевало и странное серое спокойствие. Как будто из другого мира. Оно нарушало весь сон в доме.

Малага переползала в ночные часы. Ждали лайнер из Генуи. На гудеж его басового сигнала слетались проститутки. Бар будет работать всю ночь. Морис Хирн был только рад тихо сидеть на гребне своих старых печальных снов.

В порту Альхесираса собирался упадочный криминал половины Европы. В воздухе было разлито средневековье. Здесь сходились блудные дети множества наций – на карачках, пьяные, под кайфом. Все барабаны, девчонки и собаки. На фоне темноты загорались крошечные огоньки – забивали трубки. Стояла атмосфера торжественной церемонии. Часто дети казались безрадостными. Ночью порт отдавал чем-то горячим, дьявольским. Напоминал о прошлом, но сам был плоть от плоти нового столетия. В такую чистую ночь видно на целый час южнее – до самых фонарей Танжера.

Морис коротал часы ожидания, гуляя по старым портовым улицам. Из подворотен мрачно следили странные падальщики. Здесь – одно из самых нераскрываемых мест на земле. На ходу он чувствовал себя так, будто за ним следят или снимают. И еще так, будто он к чему-то приближается. Он ждал, когда ночь пересечет черную воду. Все, что осталось от денег, он прятал на себе, в разных местах. Он должен вернуть своих женщин.

Когда наконец объявили ночной паром, мир вдруг сполз в какое-то старое время. Шаги по портовым камням и трапу напоминали о войне. За спокойной водой покачивался паром. Волны внизу проходили регулярно, как войска. С парома звучал лихой марш. Морис отправился в Танжер без всяких планов. Ночь вокруг была живой и черной.

На следующее утро в пансионе, в арабском квартале того рокового города, он разрезал себе бритвой левый глаз.

Огни Альхесираса удаляются от парома в октябрьскую ночь. Уменьшаются темные горы над городом. Гибралтарская крепость потерялась за туманом. Где-то в отдалении трещит гроза. Телефон Дилли вздрогнул, она его достала; в сообщении от Фредерико был указан ее отель в Танжере – опять «Эль Мунирия». Это все, что ей было нужно, – она выбрасывает телефон в воду. Нахер ваш роуминг и нахер интернет за границей.

Пронзая черноту, небо над Гибралтаром прочесывает прожектор нарковертолета.

В воздухе большая тяжесть – от напряжения у нее перехватывает дыхание – и звезд сегодня не видно. С воды тянет прохладцей. Гроза подходит ближе, обдает электричеством.