Кевин Барри - Ночной паром в Танжер

Ей хочется с ними поговорить. Более того, хочется, чтобы ее обняли. От одной этой мысли ее тошнит. В этом году ей хочется забраться в Марокко еще дальше на юг. Хочется в пустыню. Она берет кусочек тортильи. У бармена вид обгашенный, что у твоей коалы. Тортилья суховата. На вкус как жертва. По атмосфере бара звенит порыв разболтанных нервов.

Коренастый мужик за стойкой хватается за пах, стонет, отпускает, ложится лбом на металлическую стойку. Снова хватается за пах. Вскрикивает.

Приходит мужичонка с лицом султана, в сиреневых брюках и блейзере, со стрижкой помпадур, впаривает носки из пластиковой сумки.

Дилли отходит и смотрит из-за перил на скамейку, и тогда Морис и Чарли в идеальном тандеме поднимают головы – их притянул ее взгляд.

Однажды она ездила продавать солнечные диски в Малагу. Выбрала место у стен собора. Судьба послала ей в соседи долговязого магрибинца в джеллабе. Он тщательно раскатал по земле черную ткань. Выложил деревянные фигурки величественных африканцев. Дилли пыталась читать книжку в мягкой обложке – кровавую; американскую; серийный убийца орудует под луной Огайо – но сюжет не держался в голове. Часы текли как огромная река. Покупателей не было ни у нее, ни у магрибинца.

Она сидела с телефоном и смотрела в «Инстаграме» татуировки. Технология – невидимое белое зло. Смотрела видюшки со смеющимися собаками. Встала и похрустела костями, разглядывала африканские фигурки, которые так точно копировали своего продавца. Он был очень высокий – может, метра два ростом – и стоял на жаре, как Иов.

Ты откуда? спросила она.

Он как-то так устало улыбнулся и показал на порт, море, куда-то за море.

Знаешь местную policía? спросила она. Какие они здесь?

Он просто пожал плечами, лениво, мол, кто знает.

В городе есть другие места? спросила она. Где полиция нас не прогонит?

Может быть, сказал он.

Она взяла одну из фигурок и повертела в руках.

Откуда ты их вообще взял?

Место рядом с аэропортом, сказал он. Можно сесть на автобус до аэропорта. Идет мимо этого места.

Он улыбнулся, присел и сплел свои тощие руки, разглядывая солнечные диски. Она достала из рюкзака увеличительное стекло и показала.

Выжигаю солнцем, сказала она.

Он понимающе кивнул и восхитился дисками.

Я родом из мест очень далеко от солнца, сказала она.

Где?

Ирландия. Irlandes?

Никогда не был.

И слава богу.

Плохо?

О, там шикарно, но с нюансами, понимаешь?

«Нюансы» он не понял. Сказал, что ей стоит поехать на склад рядом с аэропортом – там можно много чего закупить оптом по дешевке: ювелирку, шарфы, что угодно.

Тогда не придется сидеть на солнце целый день, сказал он, и взял у нее увеличительное стекло, и приложил к своему лицу, чтобы получился великанский глаз.

И в том оптовом магазине, в обшарпанном торговом комплексе у аэропорта Малаги, она познакомилась с Фредерико, которая была там хозяйкой и в ее имени надо было подчеркивать роскошный звук «q» в конце – от этого рот выворачивался в тошнотворную улыбку. Фредерико была крупной, елейной, к тому же каким-то трансом – трудно сказать, из какого пола в какой, – и знала весь криминал в округе. Оптовый магазин был как бы ширмой. Днем и ночью его наводняли старые мошенники циррозного вида и молодые кутилы с безумными губами. Вот это мои люди, такое возникло ощущение у Дилли Хирн. Скоро она уже жила в расплывшемся пригороде Малаги и каждый день бывала у Фредерико, и копы туда тоже заглядывали и общались со всеми запросто. Банд и игр там было полно. Все деньги теперь были в перемещении людей. Ведь все откуда-то приезжают. Фредерико, зарывшись лицом в буфера Дилли и попыхивая трубкой с травой – поздно ночью, рассказывала истории о местах, откуда она родом. О дождевых лесах Бразилии. Всего два десятка миль, говорила она, до племени из семи семей, где ни разу не видели машин или электричества. Дилли долго представляла себе этих счастливых индейцев. Она была как ребенок – искала утешения в сказках. Видела их желтые глаза, электрически горящие в сумраке ночных джунглей, и слышала шепот их молитв и заклинаний, а теперь – тихий ропот большой и невидимой реки, где-то совсем рядом, и еще, слушай, как вопят в темноте неназываемые птицы.

Если она с ними заговорит, это будет конец. Непонятно чего, но конец. Она выходит на улицу перекурить. В атмосфере чувствуется возмущение. Воздух натянутый и заряженный. Надо немедленно отсюда свалить и не оглядываться. Но ей хочется с ними поговорить.