Кевин Барри - Ночной паром в Танжер

Готовятся, сказал он. Сейчас что-то будет.

На раскрасневшемся лице Джимми читалось: «Шоу начинается». Что-то в воздухе изменилось. По залу, как сквозняком, повеяло информацией. Крепко, как вонь горящих волос. Винни Кио глянул через плечо с патологическим беспокойством. Сильвия положила руку на ладонь Риты: не смотри.

Но каким-то образом все глаза оказались прикованы к столику ровно в тот момент, когда Морис Хирн взял стакан и плеснул его содержимое в лицо Чарли Редмонду. Так и сидел с улыбкой, поставив стакан обратно, а Чарли даже не моргнул. Оставался совершенно неподвижным и не утирался. Водка так и стекала по щекам и капала с бесстрастного выражения на стол.

Теперь Морис говорил со старым другом быстро, прямо – без улыбки и без неулыбки – а выражение лица Чарли оставалось ровным и спокойным. Джимми Эрлс потянулся за своим пальто на крючке под стойкой, но тут же вернул на место – эта ночь может войти в легенды.

Нельсон возил тряпкой по древесине и волокну. Его десны раздухарились. Поверх движения тряпки он следил, как Морис целил через стол новые слова, а Чарли Редмонд никак на них не реагировал. Что там звучало, только обвинения – или какая-то жалоба, излияние долгой тоски? Невозможно предсказать, как все повернется, когда всему виной женщина. Нельсон не сомневался, что в прошлом они оба убивали. Джимми Эрлс с наслаждением выдохнул, чтобы посмаковать неприятности в воздухе еще до того, как они начались и кончились, – «я был там в ту самую ночь».

Что думаешь, Нельсон?

Один бог знает.

Считаешь, надо что-нибудь сказать?

Жить надоело, Джимми?

Может, подашь им что выпить? Со своим невинным личиком. И повеселей, типа?

Может.

В жесте, который скажет, что еще ничего плохого не случилось, что все еще могут разойтись подобру, Нельсон снял сверху бутылку «Грей Гуза», взял внизу два чистых стакана, поднырнул и повернулся под люком. Обернулся, чтобы накинуть тряпку на руку. Во всем должен быть хренов порядок. Подошел к столику с благочестивым лицом – Морис с расширенными глазами тут же откинулся назад; Чарли позволил себе изящную улыбку вполсилы. Нельсон чинно, но без комментариев вытер пару капель водки со стола, поставил чистые стаканы, налил до половины и отправился к стойке.

Снова оказавшись за ней, он обернулся и увидел, что они подняли стаканы за его здоровье. Теперь зал охватило ощущение «все чудненько». Морис Хирн и Чарли Редмонд снова склонились поговорить. Джимми Эрлс быстро заморгал и уважительно отозвался о выдержке Нельсона.

Снаружи стояла жуткая ночная музыка. По реке ходил ветер, качались провода, огни города на воде распались и смешали цвета, но тут же четко восстановились, стоило ветру улечься.

Уже пробили пять склянок.

Теперь говорил только Чарли Редмонд. О чем-то накипевшем, как видел Нельсон, и Джимми Эрлс согласился в этой оценке – так двигались губы Чарли, его мрачные серые глаза.

У нас на руках разговор по душам, сказал Джимми.

Как есть.

Знаешь, что говорят о беур?

И что же, Джимми?

Она правит бал. Она командует парадом. Она рулит делом.

Так всегда говорят о беур.

Говорят, может, дело в ее повадках. Она такая, умеет поставить на место.

За дальним столиком повысились голоса. Зал как один повернулся. Никто ни в коем случае не кричал, но волнение и страсть были налицо. Нельсон Лавин взялся за дубинку. Следил за ситуацией с каменным выражением, как рефери. Голоса снова затихли, Морис и Чарли склонились друг к другу. Все глаза в зале отвернулись. Джимми Эрлс придвинулся:

Прошвырнуться рядом еще разок?

Давай-ка, Джимми. Поразнюхай.

Тучный сутенер бесшумно проскользнул к туалету. Джимми Эрлс, бордельный тихушник. Стильный тип огромной наружности. Направляясь в туалет, проскочил мимо деревянного стола. На затылке Мориса Хирна была складка толщиной в фунтовую монету – ситуация накаленная – а на глаза Чарли Редмонда опустилось какое-то блаженное выражение, очень не вовремя, подумал Джимми. Проходя мимо столика, опять невидимый, он уловил слова Редмонда:

Потому что Карима – коварная сука.

Джимми Эрлс опять добрался через ничейную землю до уборной. Снова встал со своим младшим в руках. Посмотрел на высокое окошко – ему не протиснуться. А если теперь пустят в ход оружие? Даже сейчас, перебирая события ночи, на задворках разума Джимми обрабатывал повествование – думал, как будет об этом рассказывать.

Снова проходя мимо столика, он заметил, что Морис прижал ладонь Чарли к столу и говорил напряженно, сбивчиво.