Анатолий Чмыхало - Седьмая беда атамана

Никита, покачиваясь в скрипучем красной кожи седле, рассказывал, как он с Аркадием, разогнав струсившую милицию, напоролся на окраине Думы на свирепого мужика, что, низко пригибаясь, бежал по канаве в сторону тайги. Летел как вихрь, только пятки мелькали. Никита дружески окликнул его, а тот почему-то ответил пулей. Никита едва увернулся. И снова мужик кинулся бежать со всех ног, бежал-бежал да и потерялся, как заяц, прямо среди чистого поля, в бурьяне. Сию минуту был тут и нету его, так ведь и не нашли. Все поле исходили, все межи обшарили, затем по берегу озера с версту проехали, оглядывая каждый кустик. Затаился где-то, и, что самое главное, мужик тот обличьем и повадками сильно смахивал на Дышлакова.

— Так и потерялся? — заинтересованно спросил Соловьев, перебирая повод.

— Аркадий скажет, — пробурчал самолюбивый Никита.

— Верно брат говорит, — поддержал Аркадий.

Настя, надувшая пухлые губы и затаенно молчавшая всю дорогу, неожиданно подала голос, и он прозвучал для Ивана совсем непривычно, как что-то явно постороннее. Она все еще сердилась на него, что насильно увез из тепла да уюта, к тому же она была еще пьяна. Она сказала хрипло и развязно:

— Убей Дышлакова! Убей!

Выдерживая характер, Иван промолчал, а все ж решил про себя, что жена, пожалуй, права. Пока жив Дышлаков, быть Ивану в постоянной, неизбывной тревоге.

Банда шла вдоль тальников, обтекая левый берег Черного Июса. В голубом сумраке предрассветья размытыми были очертания столпившихся у реки холмов. По мере приближения к тайге снег становился глубже и глубже.

После продолжительного подъема, порядком измотавшего и без того усталых коней, оказались на вершине холма, одним своим склоном уходящего к реке. Иван придержал Игреньку, вглядываясь в сумрачную громаду тайги, чуть обозначившуюся за стальною полосой Черного Июса. Там была Азырхая, которая дала Ивану приют и к которой, не имея другого пристанища, он стремился сейчас.

Нужно было спешить, потому Иван не задержался долго на гребне высоты, господствующей над всей местностью, а пустил коня вниз по откосу. Теперь он ехал уверенно, понимая, что направление взято правильно, что от преследования, если оно только было, удалось ускользнуть.

Но едва белогривый Игренька сделал несколько крупных шагов, скользя копытами по обледенелому склону, у каменной гряды, что змеилась внизу, ударил винтовочный выстрел. Пуля стукнула о выступ скалы и тонко запела на рикошете у самого виска Соловьева. И тут же грянул и далеко прокатился по долине нестройный залп. За спиною у Ивана кто-то вскрикнул и застонал.

— Засада, — с удивлением сказал не потерявший самообладания Никита.

— Отряд, пли! — скомандовал Иван, привстав на стременах.

Бандиты торопливо ответили залпом прямо с седел. Стреляли, не видя никакой цели, лишь для того, чтобы показать свою силу и попугать нападающих.

В голове у Ивана пронеслась горькая мысль, что он сплоховал, не выслав вперед разъезда. Подпусти их противник чуть поближе — несдобровать бы Ивану и его беспечным дружкам.

— Надо отходить, — сказал Никита. — У занозы конец тонкий.

Иван сам понимал, что иного выхода нет, и, рванув повод, повернул назад. Глядя на него, принялись отступать другие. Нахлестывая коней, спешили скрыться за утесистым гребнем холма, и это им удалось, несмотря на гулкое и частое потрескивание выстрелов у них за спиной.

Можно было подняться по песчаному косогору, углубиться в сосновый лесок и объехать засаду далеко стороной. Однако гулкая перестрелка успела раззадорить огорченного промашкой Соловьева, и он, немало рискуя, так как не знал настоящей силы противника, решил атаковать засаду из глубокого тыла. Не менее часа кружили они по заснеженным котловинам и распадкам. На востоке по окоему засочилась заря, и вскоре лучи солнца ударили в низкие облака, затем ярко осветили зубчатые цепи гор.

Банда вышла к заболоченному лугу и остановилась под прикрытием бурых стожков сена. Ждали возвращения разъезда, посланного Соловьевым за пологий склон холма, где должен был находиться противник. Ветер запылил снегом, и еще больше похолодало, но взвинченные видимой опасностью люди не замечали этого. Спешившись, они держали винтовки и кавалерийские карабины навскидку и, внимательно наблюдая за степью, ждали появления красноармейцев и приказа к бою.

Разъезд не замедлил вернуться. Он развеял тревогу: красноармейцы успели покинуть позицию. Они отошли поспешно в сторону Чебаков, боясь окружения в горах, именно того боевого маневра, который задумал и уже проделал Соловьев.