Илья Штемлер - Коммерсанты

— Кончил, дед. Истфак, — кивнул Ангел. — Я расскажу вам свою биографию, когда подружимся… А пока подписывай. Что-то ты стал меня утомлять. И Глеба тоже. Да, Глеб?

Глеб вновь кивнул, точно на затылке у него висели гири.

— Ты, Игнатич, не думай, это он с виду точно шкаф. Глеб может с пятого этажа спрыгнуть и на ноги встать… Он в Афгане танки в гору подталкивал, если не шли…

Парень, что стоял у двери, заржал.

— Цыц! — одернул Ангел. — Так что, дед, не тяни, ставь факсимиле. — Из коридора донесся негодующий ропот, видно, еще людей прибавилось…

Какие это люди, подумал Балашов, одного свиста этих костоломов хватит, чтобы свалить десяток маклеров…

— А если я откажусь…

— Не валяйте дурака, Балашов, — в тон ответил Ангел. — Впрочем… мы с ребятами покинем вашу халабуду, что, кстати, посоветую сделать и вам. А этот пакет… — Ангел указал на сверток под ладонью Глеба. — Через три минуты наступит взрыв. Пластиковая бомба. Слышали? Придумали алжирцы против французов. Или наоборот. Глеб в своем Афгане навострился ласкать такие пакетики… В случае, если вы восстановите свою контору из пепла вновь, клянусь, вам это будет стоить гораздо больших денег… Впрочем, вы ведь можете увеличить процент с ваших маклеров, покрыть убытки. Получится так на так… Кстати, и ваших оба тира могут… Ладно, не стану продолжать. Все, как написано у классика: «Экспроприация экспроприаторов!» — Ангел говорил, весело, он видел, как Балашов выводит на бумаге свою подпись. — Вот так, — Ангел обвел комнату крупными печальными глазами и остановился на Ашоте. — И ваша подпись, уважаемый, будет залогом нашего общего дела.

— Почему я?! — заволновался Ашот. — Я посторонний.

— Посторонних тут не бывает. Девушка продает билеты по пятерке. Посторонних тут не бывает.

Крупное лицо Ашота сморщилось, подобно каучуковой маске.

— Я по-русски не знаю, — захрипел Ашот. — Я по-русски не могу. Я армянин.

— Пишите по-армянски, — вежливо предложил Ангел. — Мы все дети дружной семьи народов.

— Подписывай, зараза! — буркнул Глеб. — Ты тоже, Ангел, развел митинг.

— Правильно, Глеб. Другие были более покладисты.

Глеб протянул свободную руку, ухватил Ашота за плечо и подтолкнул к столу.

— Не буду! Не хочу! Ничего не подпишу, — заорал Ашот.

— Это не твой родственник откупил тир у нашего Игнатича в Сестрорецке? — вскользь проговорил Ангел. — Тоже вроде армянин.

«Все знают, собачьи дети», — подумал Балашов и произнес:

— Подписывай, Ашот, черт с ними. Не мы первые.

— Почему я, хозяин? — поник Ашот. — Я сапожник, я маленький человек, — обеими руками он прижал к животу свою замызганную папку с делами.

Глеб полез в карман. Все произошло вмиг. Из его кулака со стуком взметнулась телескопическая короткая дубинка, и он без размаха, коротким ударом, жахнул по спине Ашота. В рассеченной рубашке полосой лопнула кожа.

Ашот взвыл.

— Что ты делаешь, собака?! — завизжал он. — За что ты бьешь, я тебе в отцы гожусь…

Второй, скользящий удар содрал кусок рубашки со спины.

Балашов вскочил на ноги.

— Ты что, сволочь?! — заорал он на Ангела. — Тебе мало моей подписи, сука?!

Ангел повернулся спиной к Балашову, подобрал листок и положил его перед Ашотом. Глаза Ангела налились желтизной. Казалось, кроме этого пожилого армянина, сейчас для него нет никого в комнате.

Ашот, всхлипывая и вытирая ладонью нос, начертал какие-то каракули.

Ангел взял листок, сложил и спрятал в карман куртки.

— Спасибо, Петр Игнатич, — произнес Ангел через плечо каким-то вялым тоном. — Мы позвоним через месяц, — он обернулся, поддел пальцем ремень подтяжек Балашова, оттянул и отпустил. Ремень резко хлопнул по толстому животу.

Все трое покинули комнату. Катя-билетерша прижалась к стене, раскинув руки, точно распласталась. Тотчас в комнату стали входить притихшие маклеры. Никто ничего не спрашивал…

Балашов подошел к Ашоту, положил руку на его плечо. Ашот втягивал воздух тяжелым пупырчатым носом и размазывал ладонью по щеке какую-то грязь.

— Клянусь, как в Сумгаите, клянусь. Посмотрите, здесь будет, как в Сумгаите, еще хуже будет, клянусь могилой брата. Бежать надо отсюда. В Америку надо. В Калифорнию… Там есть город, где мэр — армянин, — говорил Ашот тихим голосом. — Зачем им моя подпись, скажи? Зачем?!

— А я знаю зачем, — вдруг произнесла от двери Катя. — Если что, они вашего брата, что в тире, схватят за глотку, заставят платить.

— В Калифорнию ехать надо, — все повторял Ашот. — Там мэр, говорят, армянин… Такую рубашку порвал, негодяй. Новая была совсем…