Ева Север - Трасса Ноль

– Вот так, теперь не отключайся!

Это голос Сида. Но что он делает здесь? Неужели передумал, вернулся домой и вернул Яну? Разве это вообще возможно?

Живот пронзает острая режущая боль, Яна жалобно вскрикивает. Тело почти не слушается, и все же ей удается дернуть рукой, уронить ее на живот.

Как же ее ребенок?!

– Больно? Потерпи! Потерпи, бэби!

Голос Сида дрожит, Яне на лицо падают горячие капли. Неужели слезы? Бессмыслица!

Неимоверным усилием она разлепляет губы и чуть слышно сипит:

– Ре-бе-нок… Цел?

С секунду ничего не происходит, затем Яна слышит истеричный смех Сида. Вообще-то он подозрительно смахивает на рыдания. Но, конечно, это только смех. Разве может Сид плакать?

Горячие ладони сжимают ее плечи. Они трясут Яну (это уже было! совсем недавно), и внутренности тут же завязываются в кровоточащий узел.

Сид наклоняется к ней близко-близко. Он кричит ей в лицо, Яна чувствует на лбу горячее дыхание и капельки слюны:

– Какой ребенок?! Очнись! Нет никакого ребенка! Ты слышишь?!

Янины губы приоткрываются в подобии улыбки. Ну, конечно, он ведь не знает, что она решила оставить малыша!

Кажется, плечи вот-вот раздавит в безжалостных тисках. А крики все не умолкают, лишь прерываются судорожными взрывами не то хохота, не то рыданий.

– Я сам возил тебя на аборт! Сам забирал! Ты больная!!! Нет больше никакого ребенка!

Кажется, эти вопли вот-вот вскроют ее череп, как вздувшуюся консервную банку. Яна силится открыть глаза, поймать взгляд Сида, но ничего не выходит. Веки безнадежно склеились, и на их изнанке мелькают жуткие смазанные картинки.

…Стерильная клиника, безвкусный воздух из кондиционеров. Длинный коридор, Яна бредет по нему, то и дело поглядывая по сторонам. Где же нужная дверь?

Убогая казенная ширма, за ней громоздится гинекологическое кресло. Босые ноги холодит гладкий серый кафель.

Проходит время, непонятно, сколько времени. Тот же бесконечный коридор, только теперь ей навстречу торопливо шагает Сид.

– Ты как, бэби?!

Он бережно держит ее под руку, распахивает перед ней дверь – и вот они уже в родной комнате с белыми стенами. Яне хочется пить, но это подождет. Лучше всего сейчас забраться под одеяло и спать, спать, спать…

– Мне постелить что-то? Будет кровотечение?

Яна лишь вяло отмахивается и тяжело оседает на постель. Ну вот она и дома. Все позади…

Сид перестает трясти ее и умолкает. Наверное, тоже выбился из сил.

Яна не может кричать, но из груди рвется булькающий стон. Из-под плотно прикрытых век снова струятся слезы.

Так это не дурной сон? Все было на самом деле? Выходит, прав Сид, а не она?

Ребенка больше нет?!

Еще не окрепшее сознание не в силах справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Оно снова плывет, Яна будто проваливается в глубокую яму. Каждый вдох вновь дается с трудом.

И вот тут на поверхность всплывает до боли четкая мысль: так и должно быть! Просто сдаться, перестать бороться за воздух в легких – что может быть легче?

Разве она не этого хотела? И разве не лучше ей было там, за чертой? По крайней мере, там были все, кого она любила. Безмятежный, залитый солнцем лагерь на холме. Лагерь, в котором никогда не случается ничего плохого.

Яна расслабилась. В конце концов, это ведь самое простое…

…Они снова сидят на песке у костра, за спиной шумит Озеро. Еще светло, но небо уже отдает розовым с золотом. День повернул к закату, и ветер становится холоднее.

– Странно. Я думала, здесь никогда ничего не меняется.

Яна тянется к чахлому огню, и ладони тут же обдает благодатным теплом.

– Это как посмотреть, – Сид раскуривает сигарету и щурится на косое вечернее солнце. – Все зависит от твоей точки зрения. Схватываешь?

Отвечать не хочется, и Яна только жмет плечом. На коленях посапывает, свернувшись клубком, Ума.

– Хочешь, научу колечки из дыма пускать?

Сид негромко смеется, и Яна чувствует, как теплеет в груди. Все-таки ее escape-план сработал: она наконец дома!

Сид всегда знал: однажды придет ночь, когда встанут все часы. Ночь придет за ним, настигнет, как ни прячься. И она не закончится никогда. Как и все неотвратимые вещи, эта ночь раньше никогда не пугала Сида. Рано или поздно наступает время платить по счетам. Он знал, что когда-нибудь так будет.

И вот она пришла, вдребезги разбив «завтра» и «все еще будет». Скомкала его жалкую жизнь, как бесполезный, измаранный клочок бумаги. Сопротивляться бесполезно – можно только постараться закончить игру с достоинством.