Ева Север - Трасса Ноль

После этих рутинных манипуляций он, казалось, начисто потерял интерес к вверенной ему жизни и переключился на рацию.

Сид с холодной обреченностью слушал переговоры с диспетчером, прерывающиеся сухим треском помех.

Оказалось, врачи опоздали.

Все, что можно было сделать, Сид сделал еще до их приезда. Теперь Яна не умрет. Ею займутся другие специалисты.

После врачей подоспели менты, и эти не стали церемониться. Когда они, не спеша, по-барски ввалились в комнату, у Сида зарябило в глазах от мертвенно-серых форменных курток.

Все время, пока его комнату умело потрошили, он не отходил от Янки. Сидел на постели, сжимая как будто слегка потеплевшую ладошку, и все гладил копну безжизненных волос, рассыпавшихся по подушке.

Участковый быстро нашел его паспорт и тут же пристроился что-то строчить за столом. Канцелярские фразы – «хранение и сбыт запрещенных психотропных веществ», «в целях борьбы с наркопритонами», «принимая во внимание судимость владельца жилья» – перемежались матерком и сальными смешками.

Все это безучастно проскользнуло мимо Сида. Время от времени ему задавали какие-то вопросы, но он лишь упрямо мотал головой:

– Я жду врачей. Они обещали прислать еще врачей.

В конце концов ему подсунули под нос исписанный бланк протокола, грубо буркнули:

– Подписывай.

Сид расписался не глядя. Все это уже мерещилось ему когда-то давно, в ночных кошмарах. Раньше он готов был пойти на все, только бы этого избежать. Но вот все случилось, и оказалось, что это не имеет никакого значения.

Куда важнее было следить за подрагиванием ниточки пульса на беззащитно-бледной шее и считать мерные движения узкой грудной клетки. Они ни за что не должны прерваться.

Участковый говорил что-то еще, но Сид лишь отмахнулся:

– Я жду врачей.

– Завтра придешь в участок. Протокол будет у следователя.

Когда за серыми куртками захлопнулась входная дверь, Сид даже не поднял головы.

Последними приехали те самые врачи. Двое молодых веселых парней с обязательным кожаным чемоданчиком – казалось, им было тесно в разгромленной комнате с белыми стенами. Они не потрудились закрыть дверь, и с лестничной клетки потянуло сырым холодным воздухом. От их салатовых роб крепко пахло хлоркой.

– Ни хрена себе! – краснощекий детина восхищенно потряс головой. – У нее что, еще и анорексия? Вы ее вообще кормили?

Сид проследил за его взглядом и содрогнулся. Только сейчас он словно впервые увидел Яну. Остро выпирающие кости, старчески ввалившиеся глазницы, астеничная синева кожи – это правда она, его бэби? Когда она успела стать такой?

– Я не…

– А, неважно, – отмахнулся санитар. – Документы на нее хоть есть?

Сид беспомощно кивнул в сторону стола.

Они поднимали ее с постели легко и небрежно, как ненужную вещь, – так, будто вовсе не боялись ненароком переломить по-птичьи хрупкие косточки. Один из парней перехватил взгляд Сида и весело спросил:

– Кусается?

– Что? – Сид бестолково потряс головой.

– Царапается? Плюется? – парень расплылся в ухмылке. – Не, ну а че, случай же острый…

– Ладно, давай-ка от греха.

Напарник детины вытянул из чемоданчика застиранный ситцевый сверток. Ловкий жест фокусника – и сверток развернулся в долгополую распашонку с непомерно длинными рукавами.

– Не надо, – Сид протестующе протянул руку. – Не надо, ребята.

Но детины безучастно оттерли его. Один из них держал Яну на руках, как груду ветоши. Ее голова запрокинулась и беспомощно моталась из стороны в сторону.

– Лучше одеяло подготовь. Закутаем ее до больницы, чтоб не замерзла.

Сид не сдвинулся с места. С чувством почти потустороннего ужаса он наблюдал за тем, как женщину, которую он когда-то любил, втискивают в смирительную рубашку.

«Хоть бы она не проснулась. Только не сейчас, пожалуйста…»

Янино горло конвульсивно дернулось, тусклые ресницы затрепетали, приподнимаясь. Глаза – огромные, с мутной поволокой – с неожиданной прытью забегали по незнакомым лицам.

– Бэби, все в порядке!

Сид не смог бы признать свой голос в этом жалком хриплом блеянии. А вот Янка признала, тут же отчаянно дернулась с рук санитара.

– Ну-ну, голубушка. Спокойно, не дергаемся, – миролюбиво загнусавил детина и уже тише бросил через плечо: – Валера, седативное! Живо, бля!

Дальше все было как в дурном кино. Сид готов был поклясться: что бы там ни случилось дальше, это он запомнит до конца жизни.

Время будто замедлило бег. Санитары неловко толкались в прихожей, перекрикивались матом, а у них на руках билась Янка. Не помогло вколотое седативное, угрожающе трещали швы на ветхом ситце.