Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

— Но почему она просто не рассказала мне все? Я не понимаю, почему она никогда не упоминала о нем, когда рассказывала мне о Кубе.

— Возможно, ей было больно говорить о нем. И еще, наверное, ей было стыдно. Это были ужасные времена для кубинского народа. Из-за политических разногласий разрушались семьи. Семья Элизы тоже пострадала.

— Да, я знаю. Мой двоюродный дедушка был изгнан из семьи за то, что выступал против Батисты.

Даже сейчас это больной вопрос для моей семьи.

— Так оно и было. Твой прадед был одним из самых ярых сторонников Батисты — то ли ради своей выгоды, то ли из искренних убеждений, я не знаю. Я была слишком молода, чтобы думать о таких вещах. Но большая часть населения страны не разделяла этих взглядов. До революции жизнь на Кубе была полна проблем. Не было ни справедливости, ни шансов на демократию. Те из нас, кто жил за воротами больших поместий в Мирамаре, мало что знали о страданиях. Мы жили в окружении таких же богатых семей, как наша. Мы имели возможность получать образование, и вся наша жизнь была похожа на бесконечный праздник. Но для многих кубинцев это были ужасные времена. Внутри страны начались волнения. Как это ни странно, но началось все среди детей элиты. Не забывай, что сам Фидель был сыном богатого фермера. Вдруг те люди, которые пользовались щедростью Батисты, обнаружили, что их собственные дети поддерживают революционеров. Сыновья богачей боролись за демократию и перемены и были готовы пролить кубинскую кровь, чтобы добиться своей цели. Я не согласна с теми, кто говорит, что революция разделила нас на бедных и богатых. Все не так однозначно. Когда я узнала, что Элиза влюбилась в одного из них, меня это не шокировало. Но Эмилио Перес никогда бы не принял такой выбор своей дочери. А если бы твоя прабабушка узнала, что ее дочь связалась с революционером, ее бы это убило. Она происходила из испанской королевской семьи и ожидала, что ее дочери будут вести себя подобающим образом.

— И моя бабушка никогда не называла вам его имени?

— Нет. Он был родом из Гаваны, но я не знаю точно, из какой части города.

— Они были ровесниками?

Судя по тону его писем, он должен быть старше.

— По-моему, немного старше. Большинству людей, участвовавших в движении Фиделя, было за двадцать или чуть за тридцать. Совсем молодые — почти мальчики.

— А что еще она вам о нем рассказывала?

— Однажды мы должны были встретиться в Эль-Энканто, чтобы пообедать и пройтись по магазинам. Это было за пару месяцев до катастрофы. Конец октября или начало ноября. Я зашла за Элизой…

На этот раз он уехал надолго. Его письма приходили нерегулярно и доставлялись благодаря хитрости и изворотливости случайных посыльных. Я читала их в тишине своей комнаты, где могла спрятаться ото всех и где ничто не мешало мне погрузиться в его слова.

Напряжение растет, а расстановка сил меняется — решимость Батисты ослабевает, мы заставили его перейти к обороне. Я надеюсь, что скоро все закончится и он покинет страну. Тогда я смогу вернуться в Гавану, и мы снова будем вместе.

Я пишу ему почти каждый день, мои письма кажутся скучными по сравнению с теми историями, которые он мне рассказывает. Он пишет, что спит под открытым небом и живет на скудном пайке. Он описывает мне свою жизнь очень подробно, чтобы я чувствовала, будто нахожусь рядом. Описывая свои поступки, которые он совершает ради Кубы, он подбирает очень поэтичные слова.

Я часто думаю о тебе. Я пытаюсь представить, как ты проводишь свой день, как веселишься вместе с сестрами. В своем воображении я рисую картину твоей жизни. Я думаю о тебе в те минуты, когда мы тренируемся в ожидании нового удара. Я и предположить не мог, что наша война затянется так надолго.

Я представляю себе, каким будет наше будущее, как мы будем жить вместе с тобой. Только подумай, какой станет моя жизнь, когда мы победим Батисту. Наверное, я возобновлю свою юридическую практику и, возможно, когда-нибудь стану судьей. Но я не могу представить свое будущее без тебя.

Я пишу ему ответ. Перо и бумага придают мне смелости.

Я тоже не представляю своей жизни без тебя.

Я роюсь в отцовской библиотеке в поисках сочинений Хосе Марти и других авторов, которыми восхищается Пабло, — Локка, Монтескье, Руссо. Эти книги скрашивают мое одиночество, пока я жду его возвращения. Между его письмами проходят дни, которые складываются в недели ожидания. Я провожу все время с сестрами и хожу за покупками с Анной. Алехандро тоже уехал, и мне не дает покоя мысль о том, что два очень дорогих мне человека замешаны в беспорядках, охвативших страну.