Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

— Вам было страшно?

— Да, я был напуган. В молодости я бы ответил, что ничего не боюсь и готов умереть за свою страну. Но у стариков есть преимущество перед молодыми — мы можем позволить себе говорить правду. Я боялся умереть. Боялся никогда больше не увидеть Элизу. Боялся, что мы проиграем и все наши усилия окажутся напрасными. Но пока мы ехали в Санта-Клару, мой страх отступал. Нас встречали люди, которые выходили из своих домов или с полей, где работали. Они нас подбадривали. Обувь у них была поношенная, одежда грязная, но в глазах светилась надежда. В нас они видели свое будущее. Будущее Кубы. Меня стала наполнять гордость. Я в полной мере ощутил, что мы служим чему-то более великому, чем мы сами, и, если мне суждено встретить смерть, она не будет напрасной. Молодые мужчины часто мечтают стать героями. Мы поняли одно: что бы ни случилось в Санта-Кларе, нас будут помнить, как героев.

— Почему вы решили сражаться?

— Я познакомился с Фиделем, когда изучал право в Гаванском университете. У нас были общие занятия, и однажды вечером после лекции мы пошли выпить. В те дни он был так увлечен, что я легко поддался его словам, его энтузиазму и мечтам о переменах. Мы были поглощены идеей свержения Батисты. Нас настолько захватил дух борьбы, что мы почти перестали думать о будущем. Мы оба считали, что Куба должна стать свободной, но в то время мы не понимали, что наши взгляды на то, как эта свобода будет выглядеть, расходятся. Мы даже представить себе не могли, насколько реальность будет не похожа на ту жизнь, о которой мы мечтали, когда были фактически детьми, играющими в революцию.

Меня удивляют искренность и нотки сожаления в его голосе.

— А что бы вы изменили, если бы могли?

— Все. Ничего. Кто может знать, как все сложится?

— Что случилось в тот день в Санта-Кларе?

— В Санта-Кларе я был ранен. Нас было несколько сотен. Небольшая группа пошла с Че. Остальные, в том числе и я, вооружившись гранатами, отправились захватывать холм. Нас вел Эль Вакерито.

— Эль Вакерито?

— Роберто Родригес Фернандес. Он погиб в Санта-Кларе. Ему было всего двадцать три года.

Он произносит эти слова таким будничным тоном, как будто погибнуть на войне — обычное дело.

— В армии Батисты было почти четыре тысячи солдат, танки, самолеты. Нас превосходили в численности и вооружении.

— Но вы победили. Я видела мемориал, поезд.

Кажется, ему приятно слышать мои слова.

— Да, все верно. Солдаты Батисты устали сражаться. Когда мы захватили поезд с подкреплением, отправленный Батистой, все закончилось. Батиста бежал в первые часы Нового года, а мы направились в Гавану. Я потерял много крови, и началось заражение. Я чуть не умер — врачи решили не перевозить меня в Гавану, поэтому я остался в Санта-Кларе до выздоровления. В суматохе Гильермо решил, что я умер. К тому времени, когда я уже поправился достаточно для того, чтобы связаться с Элизой, Батиста покинул страну и Фидель захватил власть. Повсюду начались забастовки, и Куба погрузилась в хаос. Я должен был вести себя очень осторожно — в то время мне нечего было предложить Элизе, а ее семья никогда бы не одобрила наши отношения. Я поехал в Гавану, чтобы повидаться с ней. Не успел я опомниться, как узнал, что ее отец в тюрьме. Новая власть охотилась за всеми, кто раньше поддерживал Батисту. И уже шли разговоры о том, чтобы отобрать плантации у элиты. В этих обстоятельствах семья Перес была доступной мишенью.

Меня поражает то, как он описывает режим. Он говорит так, словно революция Кастро не имела никакого отношения к той революции, за которую боролся он.

— Его содержали в Ла-Кабанья, — продолжает Пабло.

Холодок пробегает у меня по спине, когда я вспоминаю очертания этой тюрьмы.

— Им занимался Че. У меня было несколько козырей, и я знал, как сильно Элиза любила своего отца. От него зависело благополучие их семьи, и, если бы с ним что-то случилось, сердце Элизы было бы разбито.

Вот та часть истории, которую мне не удалось узнать из писем и рассказов Магды и Анны.

— Прежде чем отца Элизы освободили, я с ним встретился. Он пообещал мне сообщить Элизе о том, что я в безопасности, и о том, что я ее люблю и приду за ней тогда, когда у меня будет что ей предложить. Я попросил его передать Элизе письмо. Мне казалось, что он был мне благодарен за помощь, но в то же время он смотрел на меня так, словно я был одним из этих преступников в зеленой форме. И все же у меня оставалась надежда. Я надеялся, что когда-нибудь наша с Элизой мечта о совместном будущем, мечта, которая поддерживала меня, пока я сидел в тюрьме, пока сражался в горах, сбудется. А потом они убили Алехандро, — говорит он с грустью во взгляде. — Его я уже не мог спасти.