Наталия Полянская - Девятая жизнь [litres]

«Хорошо же ты разобралась!»

Время было детское – десять вечера, Игорь еще не спал. Катька послушала длинные гудки, а когда он поднял трубку, нежно сказала:

– Привет.

– Привет, – несколько озадаченно откликнулся Игорь. – Если ты насчет вещей, то я собираюсь за ними послезавтра и тогда верну тебе ключи. Оставить на столике или в почтовый ящик кинуть?

– А ты мне ничего сказать не хочешь?

– О чем?

– Например, о том, почему в некоторых желтых газетках написано об условиях завещания. О которых знает очень, очень ограниченный круг людей.

– Ты позвонила, потому что решила, что это я рассказал журналистам? – быстро просек фишку Игорь.

– Не знаю, ты или нет. Скажешь?

– А ты мне поверишь?

Катька нахмурилась.

– Ты о чем?

– Если я сейчас скажу, что не знаю, кто это сделал, ты мне поверишь? Или ты позвонила мне, уже заранее думая, что это я? Вот так просто, без доказательств, обвинила меня. А ведь есть твой бесценный помощник, и твоя домработница, и те, кто работает у нотариуса… Но ты позвонила мне, да? Ни о ком другом не подумала. Я прав, Катя?

Она молчала, потому что Игорь был прав.

– Хорошего вечера, – сказал он, не дождавшись ответа, и повесил трубку. Катька растерянно смотрела на телефон, не понимая, что пошло не так.

Он ведь… черт побери, он прав! Представить, будто Валентин Петрович или Мария Михайловна за сомнительной величины сумму сдают подробности завещания прессе, было дико. Но о нотариусе Катька вообще не подумала. Климанский подумал, наверное, только ей не сказал.

– Катерина? – на плечи легли теплые ладони. Восточный человек стоял совсем близко и смотрел ей в лицо. – Что случилось?

– Кто-то слил в прессу условия завещания, – вздохнула она. Если это обнародовано, Шагдетов все равно узнает. – Я стану владелицей всего имущества деда, только когда закончу этот проект.

– Вот как! – Дамир приподнял брови. – Я не знал.

– Почти никто не знал. Но мой бывший парень в курсе. И я не понимаю, что думать. Он предлагал мне выйти за него замуж, когда дедушка умер, мне тогда это показалось странным и подозрительным. Но я не представляла, что он вот так продаст прессе… – Катька покачала головой. – Я первым делом подумала на него. А может, он тут совсем ни при чем? Почему я такая несуразная, а?

– В каком смысле? – поинтересовался Дамир.

– Я совершенно не разбираюсь в людях! – сердито сказала Катька. – Вот дед их насквозь видел и переживал, что это умение мне не передалось. Я иногда вижу людей настоящими, но очень редко. Потому… потому и рисовать, как я хочу, немного боюсь. – Она сглотнула. – Не так чтобы фобия, у меня фобий вообще нет, но вот это… Опасаюсь, обхожу стороной. Никогда не могла понять, врет мне человек или нет. Смотрит он на меня со значением или у него глаз дергается? Намеки от мужиков понимаю через раз, хотя общению это не мешает. И вроде с Игорем прожила не одну неделю, а теперь не поняла: он вправду меня предал или это я его голословно обвинила?

– Тише, тише, – сказал Дамир и прижал ее к себе. Он был горячий как печка. – Все с тобой в порядке. Очень часто люди – склизкие сволочи, которых и человек с опытом не сразу раскусит!

– Хороших-то все равно больше, – шмыгнув носом, возразила Катька. – Если в это не верить, как жить? Мне не нравится мир, который населяют только сволочи.

– Мне тоже. Не переживай, думаю, Валентин Петрович во всем разберется.

Следующие два дня Катьке работалось плохо. Климанский велел ей не лезть в эту историю и не читать никаких пабликов, заниматься исключительно росписью, однако Катька, конечно, почитала и расстроилась. Увидев ее мрачное лицо, заглянувшая к девушке Лада всполошилась:

– Нет, дорогая моя, так не пойдет! А ну быстро поднимайся и пойдем, пойдем!

– Куда это?

– Туда это! – передразнила ее Лада. – Исправлять тебе настроение, что бы его ни испортило!

Спустя полчаса девушки, как в Катькиной недавней мечте, сидели за столиком на открытой террасе кафе-мороженого и ели огромные порции лакомства, сверху щедро политые сиропом, посыпанные орешками и шоколадной крошкой.

– Мороженое – лекарство от всего! – провозгласила Лада. – Ну, что тебя так расстроило? Все же хорошо идет, да и конец работы близок.

– Угу. – Сегодня ночью Катька должна была закончить роспись в доме престарелых и перейти к приюту для животных, а там уже останется «Дефтер», и все. Общественное мнение, если не считать утекшей незнамо от кого информации о завещании, было на стороне Катьки. Валентин Петрович дело свое знал, люди на него тоже не первый день работали.