Макс Фрай - Сказки и истории

У меня почему-то покупают картинки, у меня есть кожаная куртка цвета голубой стали и элегантный серый костюм, в тонкую черную полоску. Я курю сигареты от Paco Rabanne, тонкие, длинные, черные, с серебристой полоской на фильтре – в тон к костюму. Мы с друзьями обедаем в кооперативном ресторане «Осло», гуляем по городу с бутылкой апельсинового ликера «Weber» в кармане, а по вечерам выкуриваем столько дармовой, дареной травы, что чертей в аду стошнило бы, но нам ничего не делается, только спать раньше укладываемся.

Я точно знаю, что все это ненадолго. Тем лучше.

Греттиров Подым стучит в моем сердце. Там еще много всего стучит. В частности, ритуальный барабан Медведь-Лев, без которого не обходится служба в эфиопской православной церкви. Мы с другом читаем средневековые хроники, саги и мифы самых разных народов. То есть, мы уже давно все это читаем, но именно сейчас все остальное, которое «человеческое, слишком человеческое», постепенно утрачивает значение. Это, на мой взгляд, очень правильная расстановка приоритетов. И своевременная. Ну, скажем так, почти.

Когда был августовский путч, все знакомые страшно перепугались. Стали звонить мне по телефону и предрекать грядущие ужасы. Как всех нас зачем-то сошлют на Колыму, а потом и вовсе расстреляют. На всякий случай. Пришлось даже пойти в гости к людям, у которых был телевизор, чтобы посмотреть балет «Лебединое озеро» и разделить, таким образом, скорбную судьбу моего народа.

А потом путч закончился, но это и без меня все знают.

Я – гениальный продавец книг, как оказалось. Вот уж никогда не знаешь, для чего на свет родился. О моей способности продать самый лежалый товар ходят легенды. Впрочем, исполнять предназначение мне довелось не очень долго. Недобор. Чуть меньше года. У меня до сих пор руки чешутся иногда.

Уехать в Москву на неделю и вернуться домой три года спустя, чтобы забрать все, что осталось от библиотеки – о да, поступок вполне в моем духе.

Москва из окна чужого автомобиля, Москва из окна мастерской в Старомонетном переулке, Москва из окна чужой мастерской на Чистопрудном бульваре – все это сказка про Москву, вранье, но мне нравится.

И да, наконец-то дошли руки почитать Кастанеду. Очень вовремя. Чего мне всю жизнь не хватало – так это суровости и безжалостности (к себе в первую очередь). В Москве эти науки изучаются на ура. Просто на ура.

Нью-Йорк, Питер, Мюнхен. Мы с другом путешествуем с выставками. Это называется «зенит художественной карьеры». Очень много работы, очень много восторженных публикаций в прессе и полная, обескураживающая нищета. В тот день, когда нашу выставку показывали сразу по трем телевизионным каналам, мне хватило денег на кочан капусты, но не хватило на банку майонеза. Поэтому салат не удался.

С тех пор я знаю цену славе.

Мы живем под Мюнхеном, многократно пересекаем на поезде всю Германию, из конца в конец. Мы, кажется, немецкие народные художники. Впрочем, иногда нам приходится возвращаться в Москву. И, хуже того, ездить на родину, делать новые паспорта. Ситуаций, когда от полной катастрофы спасает чудо, больше, чем дней в году. Плакаты «Жизнь удалась» и «Все кончено» сменяют друг друга с невероятной скоростью, словно бы мы не живые люди, а герои хорошо поставленной трагикомедии, которая держит зрителя в непрерывном напряжении.

В конце концов я окончательно утрачиваю способность отличать одно от другого. Это, мне кажется, очень полезное приобретение.

Я катаюсь на роликах, доставшихся мне от сына подружки. У меня есть плеер и желтые наушники, купленные за один доллар в Нью-Йорке. Я слушаю почти исключительно Queen и катаюсь на роликах. Асфальт в Бабушкине по большей части хреновый, но места надо знать, а я знаю. Остальное несущественно.

Я живу через дорогу от ВДНХ. Там очень хорошие условия для катания на роликах, если кто не знает.

Когда у меня что-то не так (или мне кажется, будто у меня что-то не так), я покупаю билет на Колесо Обозрения, в открытую кабинку, чтобы ноги в воздухе болтались. Когда кабинка уже проделала примерно четверть пути и продолжает подниматься, многие вещи перестают казаться существенными. Ну а на полпути, все окончательно утрачивает значение, в том числе и страх высоты.

Я использую эту прекрасную технику для решения всех внутренних (а значит и внешних) проблем в течение полугода. Потом моя малина закончилась: прошел страх высоты.