Михаил Гиголашвили - Кока

Виля недовольно зашевелился:

– Хорош кайф ломать!

– Он же должен вести машину!

– Он и ведёт! Что, не ведёт? Он всё видит, не боись, – закрыл Виля глаза.

– Да куда он ведёт с закрытыми глазами?

– Куда, куда… Пасти верблюда́! Что надо – он сечёт.

– Где мы, братва? – вдруг встревоженно буркнул Баран, осматриваясь, как со сна. Потом успокоился: – А, ништяк, на Дюсик рихтиг [116] От richtig – правильно, верно (нем.). гоним.

– Мы где? Уже в Германии? – не открывая глаз, пробубнил Виля.

Баран сел повыше, распрямился, размял плечи.

– Узе в Дойчланд, ты чего, братан? Скоро будем у Ойгена.

Через несколько километров машина съехала с автобана и пошла пилить по сельской дороге к мерцавшему огоньками местечку в ложбине между холмами.

Виля стал охорашиваться, двумя руками приглаживать волосы, а Коке вспомнилось, что такими же движениями поправлял такой же пробор посреди головы его репетитор по истории Нодар Варламович (к пробору у него была ещё фигура, как у Чарли Чаплина, и усики а-ля Гитлер). Кока ходил к нему раз в неделю, в пять часов, готовиться к вступительным экзаменам. Нодар Варламович к пяти часам как раз возвращался с работы, обедал и потом вместо дивана и телевизора был вынужден возиться со своими “пингвинами” (так репетиторы ласково называли абитуриентов).

Вместе с Кокой ходила одна аппетитная девочка-недотрога в мини-юбке, глаза с поволокой, яркие губы. На её бёдра и груди Кока пялился все занятия. Хорошо, что ходила она через раз на третий, а то от истории в Кокином мозгу остались бы только пухлые губы да крепкие загорелые ляжки, залог несбыточного счастья (девушка сразу заявила, что влюблена в Грегори Пека).

Разя чесноком и луком, порой и чачей, Нодар Варламович, ковыряясь в зубах и развалившись в кресле, пересказывал своими словами учебник (они прилежно конспектировали):

– И вот тогда сарматы – кто такие, никто не знает – вероломно, подчёркиваю, вероломно напали на скифов. Откуда скифы пришли – тоже неизвестно. Кто у них был главком – неясно. Короче, собралось много народу! – Для убедительности Нодар Варламович поднимал и раздвигал руки. – От сарматов выехал на чёрной лошади богатырь Шелудей, а от скифов – на белом коне Добрыня Иванович…

Позже, когда история была благополучно сдана тому же Нодару Варламовичу (члену приёмной комиссии), Кока от нечего делать, из озорства, позвонил ему и сообщил, что нашёл для него “пингвинов” (репетитор как-то обмолвился, что, если они найдут ему новых клиентов, он накроет благодарственный стол). Историк был изрядно рад и назначил время, чтоб познакомиться с пополнением, таинственно добавив:

– Большой голод принесите с собой! – Чего Кока сразу даже и не понял.

Он взял с собой соседа Нукри и ещё одного дружка из смежного двора, езида Титала, жившего в подвале с роднёй и детьми. Чёрный, заросший до глаз щетиной, трижды сидевший за хулиганство Титал на абитуриента мало походил, но у него водилась хорошая шмаль, из-за чего приходилось таскать его с собой “на варианты”, что кончалось не всегда мирно. Они обдолбились, как суслики, и явились к историку не только с большим голодом, но и с неимоверной жаждой. Сели прямо за стол, где уже ждали две жареные курицы, сыр, зелень, огурцы, помидоры, хачапури, ветчина, балык, хоть историк и извинялся за скромный стол: жена лечится в Цхалтубо, горячего нет. Зато чачи и вина было хоть отбавляй, причем домашних, из деревни. (Сам Нодар Варламович – бывший сотрудник военкомата в Телави, неведомыми путями попавший доцентом на кафедру истории в политехнический.)

Хозяин деловито принялся за тосты, между делом спрашивая у будущих “пингвинов”:

– Когда была Куликовая война? Какие разнарядки были спущены? Кто с кем воевал?

На что Нукри с ухмылкой предположил, что воевали, наверно, русские – они всегда воюют с кем-нибудь, земли́ у них, бедных, мало! А езид Титал, наворачивая огурцы с балыком и хачапури с ветчиной, на вопрос, когда состоялся Второй съезд РСДРП, прилежно отвечал с набитым ртом:

– Мамой клянусь, не помню! Знал всё время, а сейчас забыл! Чтоб я сдох!

На риторическое – кто главный коммунист всех времён и народов? – ответ был ясен: Сталин! Иосеб Бессарионович!

– Нищий был! Настоящий коммунист! Когда умер, три пары стоптанных сапог и на сберкнижке тринадцать рублей оставил! Вот это коммунист, я понимаю! А эти, нынешние?.. – горячился пьянея Нодар Варламович.

Скоро он налакался в стельку, стал шастать по квартире в поисках кошки, начал с третьего этажа кидать ей кусочки балыка, думая заманить со двора домой. Они тоже стали задорно кидать вниз что попало – огурцы, кости, обрезки ветчины, куски хачапури. А езид Титал, желая всех перещеголять, выбросил целиком хлебницу с хлебом. Но ничего! Нодар Варламович только веселился: