Михаил Гиголашвили - Кока

На перерыв они ходили в хинкальную на Вельяминовской, где их встречал весёлый Баграт обычным вопросом:

– Чего? Сколько?

– Всего, много. И сома под уксусом! Лаком твой локо [219] Сом (груз.). !

– Лак не шлак! – шутил Нукри, и Баграт, повернувшись всем телом к окошку, а к ним – трёхэтажным загривком, кричал:

– Двадцать хинкали! Два кебаба! – выставлял запотевшую чекушку и любовно укладывал в миску белые куски сомонины из таза в витрине, щедро поливая их уксусом с кинзой и чесноком. – Рубите, ребята! Локо свежий! Ещё вчера усами шевелил в Арагви! И свет дают! И вода идёт! Жизнь налаживается! – С чем наверняка были согласны и люди за столиками (в хинкальной опять стало по-старому людно и шумно).

За едой вспоминали тюрьму, баланду, карие, задумчивые, снулые рыбьи глаза в ухе из костей и хвостов.

– Хочешь туда опять? В карцер? – усмехался Нукри.

– Нет, не хочу! – И Кока пил за цвет небесный, который нельзя менять на свод, из чего бы этот свод ни состоял, ведь карцеры есть не только в реале, но и в астрале, куда сам себя помещаешь! Что есть курение дури, как не карцер, в который сам себя посадил?

Пили за свои детские мечты, когда школьниками, поедая самые вкусные в мире пирожки в гастрономе на улице Кирова, представляли, как медленно будут ездить туда-сюда в открытом джипе по Руставели, чтоб роллинги играли, а сзади на сиденье восседала немецкая овчарка (такую в Сололаки натравливал на детей чернявый верзила по кличке Чомбе).

– Пусть лучше дог сидит!

– Или две девицы в мини-юбках!

– Ага, а дог – на капоте!

Ближе к лету жить стало легче. Люди перестали включать электроприборы для отопления, поэтому свет и вода были почти всё время, а газ давали днём на несколько часов. А главное – поднялось солнце, владыка жизни, одаривая бесплатным теплом тех, кто пережил зиму. Новое солнце, новая жизнь! И Кока учился жить заново – трезво, хоть и снится ему иногда кусок небесно-зелёной азиатской дури: он протягивает руку – а пальцы вместо пыльцы хватают воздух!.. Нукри признался, что его тоже иногда посещает видение: он пытается наполнить шприц, а поршень со свистом засасывает воздух!..

Удалось дозвониться до Лудо. Много интересного узнал. Первая и главная новость: Ёп вступил в права наследства, купил особняк и переехал туда жить.

– Ты бы видел его! Миллионер! В белоснежном пиджаке! В чёрных брюках со стрелками! В итальянских туфлях! С полосатым зонтом! А при переезде в особняк всё своё старое барахло, диктофон, трухлявую мебель, стопки газет и даже крекеры с собой забрал! На вопрос, для чего ему эта рухлядь, ответил, что она помогает ему писать роман его жизни. Приглашал у камина посидеть, вот собираюсь пойти…

Далее Лудо сообщил, что в домик Ёпа пришёл новый социальщик, негр из Габона, с ним найти общий язык сложно по разным причинам, но габонец в целом мил, обещает привезти хорошую дурь с родины, каждый уик-энд запекает в духовке баранью ногу и приглашает Лудо на трапезу, причём перед едой усердно молится своим божкам, в обилии стоящим в комнате.

– А кошка Кесси? – вспомнил Кока.

А Кесси попала под велосипед соседа-бомжа и не выжила, хоть Лудо и вызвал для неё звериный амбуланс, тот приехал быстро и долго делал кошке искусственное дыхание, но тщетно. Отмаяукалась, бедная! Земля ей подушечкой!

А сам Лудо собирается отлить в бронзе головы именитых голландцев, да никак времени не хватает, забот много.

– Коко, заходи, когда будешь в Амстере!

– Обязательно! Обнимаю! До встречи!

Иногда ночами чудится Коке хруст ключа в замке, скрип отворяемой двери буравит мозг. Но он не боится, помня слова Расписного: “Не та дверь страшна, что стучит и срипит, а та, что отворяется бесшумно”. А как остальные сидельцы?.. Слышат ли ещё скрежет ключа и лязги дверей?.. Как узнать их судьбу?.. Где сейчас карманник Черняшка? Счетовод Абдул? Прошляк Расписной? Семечковый вор Беспал? Наседка Савва? Горе-тракторист Лом? Наглый Рудь? Мститель Хаба? Сладкоежка Трюфель? Цеховик Гагик? Аварийщик Али-Наждак? Тёщененавистик Тёща? Махинатор Лебский? Жив ли Придурок? Сколько дали абреку Замбахо? Как себя чувствует хан Тархан и его помощник Баадур?

Но об одном, немчике Гольфе, он узнал. Как-то, недели две назад, во двор явился иностранного вида гражданин в роскошной куртке и дорогих шузах. Стоял посреди двора, по бумажке читал:

– Ko-ka? Gam-re-ke-li?

Иностранцу указали, куда идти.

Он несмело возник в галерее, присел на край стула и сразу приступил к делу: