Михаил Гиголашвили - Кока

– И до трусов разденут, и трусы, если что, снимут… – подтвердил Беспал.

– Или спросят: “На что играем?” – ты ответишь: “Ни на что!” Хорошо. Ты проиграл. Партнёр требует платить двести баксов. “Как это? Мы же ни на что играли?” – “А для меня двести баксов – ничто!” И всё, должен платить! Лучше вовсе не играть – змея без головы не укусит! А с ментами вообще всегда держи ухо востро, а рот на замке, хоть он и будет делать вид, что кент твой! У ментов вместо совести кусок дерьма, сегодня они с тобой кентуются-милуются, а завтра за колючку засадят, если план им надо выполнять или что-то о тебе для себя выгодное вызнали!

– С чуханами и петухами не вздумай базарить, близко не подходи, не то самого в ложкомойки запишут! – жарко посоветовал Беспал.

Расписной не спеша дал разъяснение. Опущенный – маргаритка, пидор, вафлёр – живёт в петушином гнезде, около параши. У петухов в мисках и ложках дырки – они хавают, закрывая дырки пальцем. На морде знаки имеются: если тату-точка под глазом или на мочке – это пидор…

– Если на кончике носа – стукач, на подбородке – крыса, между бровями – шестёрка, – добавил Беспал.

Пидоры чистят дальняк, выносят парашу, метут камеру. Если отказываются, их окунают рожей в очко, заставляют есть дерьмо, языком вылизывать парашу или жрать мышей и тараканов, суют им в анус швабру, а в рот – ёршик от унитаза, писают и срут им в открытый рот…

Кока поёжился – ничего себе!

– А они уже такие в тюрьму приходят? Или их тут… такими делают?..

– По-разному. Но опускают за грехи. Чтобы трахнуть – двое держат, один засаживает. Если лень такую байду разводить, ждут ночи, пока чушкарь заснёт, а какого-нибудь охламона заставляют спустить малофью ему на лицо. Если и это не в масть, то просто проведут спящему хером по губам – и готово! Ближе чем на метр к петухам не подходи! Они к тому же воняют – им же не дают мыться вместе с камерой!

Кока не понял:

– И кому охота такого чушкаря трахать?

Расписной усмехнулся, значительно посмотрев на Беспала:

– Находятся любители… Но если трахнешь петуха, ему обязательно надо за это дать что-нибудь, хоть сигарету или кусок сахара. Иначе выходит, что ты трахаешь петуха “по любви”, а это значит, что ты – такой же петух, раз у тебя с петухом “любовь”. Переведут в обиженные, а разница невелика: обиженный станет опущенным, дело времени. Поэтому никогда не говори, что ты обижен, – на обиженных не только воду возят, обиженных ебут… И если на свободе ты можешь уйти от неприятного тебе человека, то в тюрьме идти некуда – надо бороться до конца за место на жёрдочке!

Кока уже и сам понял это. Когда человека сажают в тюрьму, его не только самого держат взаперти, но главное – ему не дают избавиться от людей, которые его окружают и неприятны, враждебны, опасны, противны ему. На свободе хлопнул дверью – и бывай! А тут нет, изволь с этим типом дальше бок о бок чалиться! Это второе главное мучение после потери свободы – несвобода от людей.

Он спросил, за какие грехи бывает такое наказание. Расписной ответил, что грех должен быть веским: или стучит, всех сдал, или ворует у сокамерников, или общак присвоил, или чужое потратил, или карточный долг не отдал, или вора ударил, или ребёнка отшпилил.

– Да мало ли за что?.. В общем, к чуханам и петухам лучше не подходи… А вообще, мой тебе совет, – подытожил Расписной, – пиши чистуху… чистосердечное… Чего тебе за всех отдуваться?.. Нужен тебе такой головняк?.. А сдашь им барыг – глядишь, и скостят годик-другой.

Кока ответил, что никаких барыг, кроме продавцов в амстердамских кофешопах, он в глаза никогда не видел.

– Как же ты наркоманил, если барыг не видел? Что, кайф к тебе по небу прилетал? – Расписной отпил глоток чифиря и снова рявкнул на Беспала: – Фу! Опять? Туши пердак!

– Другие с барыгами общались, а я на хвосте сидел, – уже привычно уклонился Кока, но настырный Расписной не отставал:

– Есть такое досудебное соглашение: если сотрудничаешь со следствием, то судья не имеет права дать тебе больше чем две трети срока. У тебя предел десять лет? Значит, больше шести с хвостиком дать не имеют права, если пойдёшь в раскол и выдашь им весь расклад!

– Да кто на права смотрит! – ухмыльнулся Беспал, а Кока твёрдо ответил, что лучше он будет молчать.

Он уже уловил три главные заповеди тюрьмы: ничего не слышал, не видел, не скажу. Меньше знаешь – дольше жив. Больше знаешь – меньше жив. За чужие тайны можно погибнуть. Три обезьянки стоят у бабушки на комоде, подарок дяди Родиона из Лхасы, когда дядя Родион ходил на Тибет. Они – основа спокойной достойной жизни. А вот если открыть уши, глаза и, главное, рот, то запросто можно лишиться всех этих органов, да и других тоже. Лучше сиди и про амстердамы ро́маны толкай.