Михаил Гиголашвили - Кока

Кстати, наркота сокамерников не привлекала, они явно не имели к ней отношения, хотя были прекрасно осведомлены обо всём – так, Беспал поведал, как он упился кокнаром у брата на Украине:

– Украинский свежак – жирный, заливистый! Мы как наварили кокнару да как жахнули по кружке – два дня в кайфе валялись, пять дней срать не могли!

А Расписной рассказал, что лет десять назад они с подельником кинули барыгу на килягу сушняка-морфина с Чимкентского завода и год ширялись на пару, подельник исхудал, ослаб и околел от передоза, а сам Расписной чуть не сыграл в ящик от ломки и с тех пор завязал.

Кока твёрдо сказал, что в жизни к кайфу не притронется, ведь есть столько счастья на свете! Солнце, синее небо без решётки, люди, краски, свобода!

Расписной усмехнулся:

– Раньше надо было кумекать…

Тюремная духота всё-таки сказывалась. На прогулках, на воздухе, кружилась голова, рябило в глазах. Сверху по решётчатому потолку грохали сапоги Какуна. Летали птицы над тюрьмой. На вышках топтались часовые. А на пригорке светлел дом – белоснежный желанный дворец, где так хочется жить! Пить по утрам кофе. Читать газеты, слушать радио. Принимать ванну. Одеваться в чистое бельё. Выходить к людям. Видеть краски, а не говномесь серо-бурых стен. Есть еду, а не помои. Видеть инопланетных существ – женщин, а не обноски человечества, жирных пупкарей…

На вопрос, что это за дом, Беспал пожал плечами:

– На санаторий похоже.

Но Расписной ухмыльнулся:

– Хорош санаторий – с видом на тюрягу! Нет, это служба какая-то типа водоканала… А что?

– Хотел бы там оказаться!

– Все бы хотели. Да через забор не перескочить, – вздохнул Беспал, а Расписной уточнил, косясь на Коку:

– Почему не перескочить? Пусть сдаст ментам барыг – и гуляй хоть где! – Но Кока, пропустив мимо ушей уже хорошо знакомый совет, спросил, как бы позвонить в Тбилиси.

Расписной кивнул:

– Можно. После ужина начальство отчалит, будет Моська Понос дежурить, он за рубль повесится… Выведет тебя в канцелярию или ещё куда, где аппарат есть. Кстати, люди говорят, телефоны появились такие ручные, без проводов. Правда?

– Да, слышал. Но дорогие пока. И сетей нет…

– Вот бы такой!.. Прям отсель грозить мы будем шведу!..

– Как же вертухаи тогда бабки будут делать? Они же живут тем, что малявы разносят, почтальонят? – спросил Беспал, укутываясь в свою потёртую куртку.

Расписной улыбнулся углом рта:

– Бабки они всегда найдут, как делать. Есть только один, но верный способ отвадить этих собак от бабла. Сажать ментов в воровские зоны, вот и всё! Никто рубля не возьмёт, зная, что их может ожидать!

Но Беспал думал, что менты, даже если их сажать в воровские зоны, не угомонятся, еще больше будут сдирать бабла, зная, что их ожидает в случае провала:

– Да и кто их жучить будет? Тоже менты? Ворон ворону глаз не выклюет… Форма – ментячья, душонка – свинячья! – заключил Беспал, стуча по двери. – Начальник, веди, помёрзли на хрен!

По пути в камеру они обсуждали, кто вообще поставил траву вне закона? Кто взял на себя смелость сажать людей за то, что они покупают пыльцу растений? Зачем вообще что-то запрещать? Кто хочет колоться или нюхать – пусть колется и подохнет, его жизнь, его право, – за что его сажать и гнобить? Кому он сделал плохо? Умер Максим, да и хер с ним! А плохое Максим начинает творить, когда деньги на наркоту ищет. Если б кайф в аптеке продавался, как при Сталине, то не было бы половины преступлений! Полтюрьмы за две мастырки сидит – это дело? Если полмира хочет наркоту продать, а полмира – купить, то зачем им мешать? Кому какое дело? Пусть торгуют и налоги платят в пустую казну! Менты – дураки! Не понимают, что коноплю не запрещать, а распространять надо, тогда никто не будет выходить на демонстрации, митинги, бунтовать и бузить: каким борцунам охота себе кайф ломать, когда можно дома курнуть и хорошее кино посмотреть?.. Если под водкой на подвиги и революции тянет, то под коноплёй все будут тихо сидеть! Нет, не доходит до тупиц! А сейчас что? Самогон и водка? Но что с ментов, с этих мудозвонов, взять? Мозгов же кот наплакал! Только на гадости, подлости и взятки большие мастера! Пусть, бляди, плакат нарисуют с бутылкой и папиросой и напишут: “Употребляй только алкоголь и табак, обществу нужен нормальный дурак!”

И в камере они продолжали обсуждать жалкую жизнь ментов: постоянно копаться в чужом дерьме! Бегать, как собака! Следить, выслеживать, вынюхивать, выведывать, делать подставы, ловить на живца, юлить, лгать, хитрить, запугивать, заниматься шантажом, вымогаловом и пытками. Убивать или быть убитыми. Но трудно жить под бременем проклятий сотен тысяч! Собираясь вместе, проклятия прессуются в плоть, из слов вылупляются дела. А к ментам они рано или поздно обязательно пожалуют!