Михаил Гиголашвили - Кока

Дожидаясь, пока Расписной и Беспал заснут, Кока твердил про себя: “Господи, помоги!” – украдкой касаясь Библии под подушкой. Эта книга казалась ему последней соломинкой, уцепившись за которую только и можно выжить. Потом задремал.

Ему привиделся родной двор. Ворота с узорными петлями. Лепные львы с кольцами в носах. Решётки старинного литья. Липа разрослась, примыкает к забору, на велосипеде не проехать. А на платане прибит перевёрнутый стул без сиденья – для баскетбола. В сарае по стенам – всякий нужный хлам: складные табуретки, пустые бочонки, шланги для воды и вина, инструменты, чьи-то удочки и даже санки с лыжами, хотя настоящего снега в Тбилиси давно не видели.

Двор – центр мира, начало начал, пуп земли, главный авторитет, справедливый судия, альфа и омега, колыбель и могила. Во двор следует выходить рано утром и торчать до позднего вечера, пока, наконец, охрипшая бабушка или мама, перепробовав все кнуты и пряники, не взорвётся проклятиями, тщась загнать тебя домой. Тогда можно с лёгким сердцем и чистой совестью плестись к ужину, день даром не пропал: сыграно во все мыслимые игры, оказана помощь в стирке и раскладке шерсти на просушку, проведена очередная починка древнего “Москвича”, с войны торчавшего на задворках. Выиграна стычка с соседскими мальчишками – защищена честь двора. Испачкано всё, что может пачкаться. Съедено у соседей всего понемногу и выпито энное количество ледяной воды из-под крана, – чего ещё надо для счастья?..

Особенно дети любили заходить к тёте Лали, жене покойного гаишника Элгуджи. Привыкшая готовить много и обильно, она никак не могла научиться готовить мало, поэтому часто звала детей на хачапури или хинкали (вообще, детей кормили все и постоянно).

Тогда же в дворовом сарае с пятилетним Кокой произошло первое осмысление женской плоти. Летом он почему-то остался в городе, дети разъехались, только одна девочка, Цуцико, составляла ему компанию. Они проводили дни во дворе, где всегда есть чем заняться, и постоянно лазили в сарай (хотя взрослые и запрещали). И там, в клетчатом свете солнца, под танец пылинок начали играть в “доктора-доктора”. Цуцико сняла трусики, стала поворачиваться так и эдак, и Кока, глядя на её ягодички, вдруг ощутил непонятный призыв. Что-то внутри него словно выпрямлялось и звало к действиям, но каким?.. Он мучительно думал, что же надо делать, а Цуцико оглядывалась: почему доктор не лечит?.. Засуетившись, он поднял с пола лопаточку, ещё не зная, зачем он её взял, но чувствуя, что Цуцико чего-то от него ждёт, что надо в неё как-то проникнуть… Но как?.. В этот миг в сарай ворвались взрослые и устроили большой скандал. Но ощущение нужности что-то делать при виде женской наготы осталось навсегда.

Во дворе всё сущее имеет право голоса. Поэтому спор о взятой без спроса теннисной ракетке или же плохо повешенное полотенце может перерасти в ссору с проклятиями и криками. Особенно захватывающе сцепляются женщины. Начинается обычно с пустяка – и перерастает в гром, огонь и серу. Это доставляло детям неописуемое удовольствие, хотя причиной склок чаще всего бывали как раз они: кто-то у кого-то что-то отнял, кто-то кого-то толкнул, кто-то разрыдался, кто-то ушибся… Разнять разъярённых женщин можно только силой, растолкав их по квартирам, но и оттуда неслись такие визги, что мужчины только качали головами (они, кстати, в такие моменты держались вместе, независимо от того, чьи жёны сцепились). А дети, давно позабыв, кто у кого что отнял, радовались зрелищу, жевали инжир с земли, пили воду из крана и удивлялись глупости взрослых. Да и женщины вскоре затихали. А мужчины и не ссорились вовсе.

Двор – единая семья. Наступал штиль. И вот уже отчётливо слышался звон спасительного мангала, извлекаемого из подвала. Дзиа Михо наведывался к своему холодильнику, куда ежедневно выгружал полную сумку ещё тёплой вырезки с мясокомбината (его зять работал контролёром). Дети отправлялись в подвал за луком и углём. Дзиа Шота, лысый, в спортивной пижаме и китайских кедах, подстрекаемый молодёжью, перекинув через шею шланг, шёл к заветной бочке с вином (покупаемым, как и лук с углём, каждый год вскладчину всем двором).

Стол для пинг-понга застилается газетами, и женщины идут посмотреть, что у кого есть вкусного, хотя это и так всем известно по запахам из кухонь. И скоро от мангала начинает тянуть божественным ароматом жареного мяса, столь полюбившегося питекантропам, когда они научились возжигать огонь и ворошить угли…