Михаил Гиголашвили - Кока

В одной ячейке – миска с кружкой и пачка махорки. В другой только пустая миска, в ней – кружка и ложка. Зато третья и четвёртая ячейки полны, забиты под завязку: пачки чая, дорожные нарды, карты, пачка рафинада, лекарства в коробке, лук и чеснок, что-то в целлофане. Клубки и мотки ниток для вязанья. Какие-то банки. И здоровый кипятильник. И даже электробритва! Рядом с “телевизором”, на гвоздях, – ворох одежды. Видно, сидят всерьёз и надолго.

Кока сложил посуду в пустую ячейку. Вернулся на нары. Татуированный, сняв очки и отложив вязанье, поинтересовался:

– Откуда? Какой масти? Не сука, не пидор? – Услышав, что нет, спрашивал дальше: – Грузин? “Лаврушник”? Драка, убийство, воровство? Статья?

Услышав, что у него статья 224, первая часть, от трех до десяти лет, посерьёзнели.

– О, не шутка! Как зовут? Кока? А кликуха? Мазила, ништяк. Я – Витя Расписной, – сказал татуированный. – По экономической статье залипаю… Это Коля Беспалый, кликуха Беспал! – указал кивком на мужика без пальцев (тот ловко орудовал тремя перстами, сворачивая козью ножку с махоркой, сам вида потрёпанного и неказистого, вроде мужичков у пивных ларьков). – Тоже по экономке… Два вагона семечек спёр сдуру… А, Беспал? Обманем власть, погрызём семечек всласть? Ты наверняка себе пальцы откусил, когда те вкусные семечки лузгал!

– Да я эти семечки в гробу видел! Чтоб глаза мои на них не смотрели! – выбранился Беспал, закуривая козью ножку.

Расписной поморщился, покачал головой с пробором в жидких волосах:

– Опять дымную вонь распустил!.. А там Савва лежит. Сам о себе скажет, если захочет.

Беспал спросил у Расписного, почему у Мазилы статья 224, первая часть, – а такая тяжёлая, до десяти лет? Ведь обычно части идут нарастая: первая – самая лёгкая, вторая – похуже, а третья – самая тяжёлая?

Расписной вдумчиво объяснил: в этой статье, хрен знает почему, всё наоборот: первая часть – самая тяжёлая, а третья – самая лёгкая, – чего Кока в суматохе допроса даже не понял: когда следак сунул ему кодекс, то лишь страшные цифры “от 3 до 10” воткнулись в мозг, как нож в масло, засели там намертво.

Беспал, не выпуская изо рта козью ножку, помочился в метре от Коки, а Расписной спокойно спросил:

– Ты прямиком из мусарни? Из КПЗ? Как там Семёныч, япона мать? Жив ещё, падаль погонная? Ну затрахал ты своей махоркой! – сквозь кашель прикрикнул на Беспала.

Тот молча затушил козью ножку, выволок из-под подушки моток суровых кручёных нитей с носком, блокнотик, нацарапал пару слов, бумажку сунул в носок:

– Лады, не чипешуй. Счас коня спущу, пусть кент сигарет или бабла для курева подгонит… В натуре от махры горло ржавеет!..

– Вот-вот, – недовольно буркнул Расписной. – А лучше вообще бросить. Кроме тебя никто уже махру не шабит! Что, сталинское время?

– Кроме курева ничего в жизни не осталось! – серьёзно отозвался Беспал, скинул ботинки, влез на нары и, выкинув в решётку носок, начал не спеша спускать его, потом привязал нить к прутьям, спрыгнул с нар и стал что-то отмечать в своём блокноте, предварительно постучав кружкой по батарее – три коротких, один длинный.

Расписной взял вязанье – что-то чёрное – и заработал спицами. Вязал он быстро, молча, споро, иногда вытягивая и распрямляя нити. Видно, занят этим давно. Савва лежал как лежал, повернувшись к стене.

Кока лёг на свой матрас у стены. Блаженство! После ночей на голом дереве матрас показался пухом. Подушка – роскошью. А одеяло – верхом счастья! Но возник вопрос: “Они перед сном раздеваются?”

Вдруг Беспал громко испустил газы. Расписной укоризненно посмотрел из-под очков:

– И как ноги не оторвало?!

– Капуста затрахала, каждый день уже пять лет хаваю! Хлеб непропечённый… – Беспал спрятал блокнот, обернулся к Коке. – Ты по жизни кто?

– Человек, сам по себе, – ответил Кока и присовокупил, как учил Черняшка: – Раб божий, обшит кожей.

Расписной довольно кивнул:

– Хорошо ответил.

Беспал разочарованно протянул:

– А, честный фраер… И без бабла…

– Были деньги. При аресте всё отобрали. От следака откупиться нечем!

Расписной возразил:

– А следакам не след давать! Только прямо судье! Не то следаки бабки скассируют, а ничего не сотворят! – И глазами показал на Савву. – Вон, они хату продали, чтобы его выкупить, прокурор со следаком лавэ взяли, а статью не поменяли: как шёл по расстрельной, до упора, так и идёт!

– Говорят, новый кодекс готовят, без вышки, – показал Кока свою осведомлённость.