Михаил Гиголашвили - Кока

“СКЛАД. ЗАВ. Ю.К. БАРСУКОВ”

Огромное помещение. По стенам – полки с ватниками, свёрнутыми матрасами, подушками, какой-то одеждой б/у, плошками, мисками, кружками, ещё чем-то чёрным, мятым, громоздким. За столиком – пожилой старлей пьёт чай из белой кружки с розочкой. В вазочке – галеты и песочное печенье.

– Давай, Барсук, отоваривай первоходку! – велел Сало, а сам взял галету, начал хрустеть.

– Сам барсук, – незлобиво огрызнулся пожилой, но отставил кружку и с кряхтением ушёл куда-то за вешалки с висевшими в ряд тёмными формами для надзирателей.

Сало быстро распихал по карманам галеты из вазочки. Заметив взгляд Коки, дал ему пару штук, пояснив:

– У Барсука ещё затарено, будь здоров! Не обеднеет, он запасливый! Вся тумба полна!

Мирный, домашний говорок Сала как-то успокаивал.

– Куда меня сейчас?

– На спецы, – равнодушно дожевал Сало галету и потянулся к печенью.

Кока поперхнулся. Зашлось сердце: “Спецы! Спецкамеры!..”

– Там… Там сильно мучают?..

– Кого? – вылупился вертухай.

– Ну, людей…

Сало засмеялся:

– Они нас мучают: это им подай, то принеси, а сами как в санаториях, весь день на боку, чисто медведи в спячке…

Появился Барсук со свёрнутым матрасом под одной рукой. В другой – серое от старости, но чистое, кисло пахнущее бельё.

– Это матрасовка, одеяло-хуяло, подушка, мордотенце. Твоё теперь имущество! Отвечаешь! – Скинув на стул бельё, он подковылял к полке с посудой, выбрал миску, кружку и ложку, вернулся к столику. – Матрас сверни, а посуду засунь в него, легче нести.

– Ясно, – сказал Кока, пытаясь запихнуть всё в свернутый матрас, что с первого раза не удалось: посуда с глухим стуком рассыпалась по полу, а матрас развернулся, едва не сметя Барсукову кружку со столика.

– Тише, мерин! – засмеялся Сало, загружая в рот печенье.

Поднимая с пола миску и кружку, Кока заметил пару прусаков.

– Тут много тараканов? – глупо спросил он.

Сало и Барсук грохнули со смеха:

– А как же! Ещё со времён Екатерины гнездятся!

Кока вспомнил:

– Зубную щётку и пасту можно получить? Уже пять дней зубы не чистил!

– Целоваться с кем задумал? – хрустя печеньем, ухмыльнулся Сало, а Барсук, принимаясь за чай и укоризненно качая головой на пустую вазочку, посоветовал:

– Выпиши в ларьке! У них есть!

Покинули склад, пошли по лестнице наверх. Кока с трудом удерживал под одной рукой свёрнутый матрас с брякающей там посудой, под другой – подушку и одеяло. Волокся обречённо и бездумно.

Миновали первый этаж, второй. Свернули на третий. Тихо. Плакат:

“семья ждёт твоего возвращения к честной жизни”

Из камер – ни звука, только где-то приглушённо посвистывает и похрипывает транзистор. Остановились возле двери с цифрой 34.

– Твоя хата!

– Сколько их там? Люди нормальные? – успел спросить Кока.

– Трое. – Сало скрежетнул ключом в замке. – Принимайте постояльца! – И дручком подтолкнул Коку: – Вперёд!

Кока шагнул решительно, но, от волнения перепутав приветствие, брякнул:

– Мир вам!

– Опа! Святой отец объявился! Мир тебе, отче, коли не шутишь! – глумливо-приветливо отозвался мужик лет пятидесяти и отдал честь левой рукой, на которой не хватало мизинца и безымянного. Одет в майку, штопаную ковбойку, потёртые брюки.

Кроме него в камере ещё двое. Один, в летах, в татуировках, со спокойным правильным лицом, в чёрной дорогой пижаме “адидас” и новых тапочках, сидел за столиком с вязаньем в руках, внимательно вгляделся из-под очков:

– Садись, мил человек!

Третий, молодой парень в джинсах и растянутом до колен свитере, лежал у стены, только повёл глазами.

Кока сел, матрас положил рядом. Стал незаметно оглядываться.

Камера небольшая, три на три метра. Половина занята сплошным деревянным настилом. На нём – три матраса, подушки, одеяла. В одном углу – столик и табурет, на нём сидит татуированный. За ним – полочки с разной снедью. В другом углу, в метре от нар, – параша за утлой низкой загородкой. Раковина с тусклым зеркальцем. Из стены свисает провод с болтающейся розеткой.

– Матрас на нары кинь, негоже на полу держать, – сказал татуированный.

Тот, что без пальцев, сдвинул матрасы, и Кока положил свой – на нарах впритык хватило места для четырех. Молодой парень у стены не шевельнулся. Не спрашивая, кто смотрящий (и так было понятно), Кока обратился к татуированному:

– Посуду куда поставить?

– А сюда! – Тот показал большим пальцем себе за спину. – В “телевизор” клади! Там есть одна пустышка! – И отодвинулся, давая проход.