Михаил Гиголашвили - Кока

Вдруг лязгнула дверь, голос выкрикнул:

– Гамрекел! На выход!

– Куда меня? – испугался Кока (он уже так прижился в камере, что боялся из неё выходить).

– Кто знает. – Абдул растирал плечи.

Око повёл его по коридору.

– Куда меня, не знаете? – вежливо, даже заискивающе, помня о Какуне и “круглой”, спросил Кока.

– Знаем. К главначу. Всех водят знакомиться, – ответил миролюбиво Око, отпирая очередную решётчатую дверь.

Вот кабинет с табличкой “Начальник СИЗО № 2 полковник Евсюк Валерий Демьянович”.

Остановились. Око постучал:

– Разрешите? – и, услышав “Веди!”, впихнул Коку в кабинет.

В уютную комнату, больше похожую на квартиру, чем на кабинет в тюрьме, – большой телевизор, глобус с бутылками и откидным верхним полушарием. Карта Пятигорска. Дипломы в рамках. Красные грамоты. Знамя с кистями. Фото смеющихся детей. Портрет Дзержинского над диванчиком. Добротный шкаф с папками. За столом – главнач, полковник Евсюк, гривастый, щекастый, брылястый, с двойным подбородком, похожий на пожилого пожившего льва. На столе – крепкий чай в серебряном подстаканнике, дольки лимона на блюдечке, бутерброды с розовой лососиной и копчёной колбасой.

Кока не мог оторвать от них взгляда, что было миролюбиво замечено:

– Берите, ешьте, не скоро придётся… – И пока Кока жадно ел лососину, закусывая колбасой, главнач полистал папку. – Студент? Работаете?

Кока кивнул с набитым ртом.

– Что же вы так? – укоризненно покачал головой Евсюк. – Полкило анаши! Таблетки! В такое дерьмо вляпаться! Надо же голову на плечах иметь, а не пень-пеньской! Вот и залипли надолго, позвольте вас уверить!

– Это всё не моё.

– Ну, конечно. – Евсюк захлопнул папку. – Вы, я вижу, приличный человек. Ведите себя в тюрьме тихо, спокойно, достойно. Не выпячивайтесь! Зоба, боже сохрани, не раздувайте, не то вас накажут. Ни во что не суйтесь, и вам никто ничего плохого не сделает.

– Можете посадить в одиночку? Мне там будет спокойнее.

Главнач отрицательно качнул пальцем:

– Одиночка у нас – только карцер. Вам туда не надо. Что, страшно первый раз в тюрьму идти? Ничего. Тут тоже люди. Некоторые, правда, очень плохие, а некоторые – глупые, как вы… – Он переложил бумаги, исподтишка ввернул: – И было бы замечательно, если вы будете… э… информировать нас… ежели заметите что-нибудь незаконное…

– Как каждый гражданин, обязан это делать… – не дав ему закончить, состроил Кока честное лицо, желая разом покончить с вопросом (видно, стать стукачом тут предлагают всем и всегда, недаром Черняшка предупреждал, что нет хуже, чем с ментами тёрки иметь: “Менты кого хочешь заставят стучать, потом предадут, а свои прирежут”).

Главнач усмехнулся:

– Я не плотник, а стучать охотник, так, что ли? – Но не настаивал. – Ладно. Я позабочусь, чтобы вас в тихую камеру определили!

Кока вспомнил:

– Когда будете меня в зону посылать, то, прошу, пошлите в чёрную, воровскую, а не в ту, другую… – Он запнулся, не желая говорить “сучью”, чтоб не обидеть начальника.

Это рассмешило полковника.

– Ага, в воровскую! Прямо к Деду Хасану в апартаменты! Ваш, кстати, тбилисский, а пол-России в кулаке держит!

– Ну и Сталин наш, тоже весь Союз держал! – подсказал Кока не без гордости, с чем главнач был согласен и даже от себя добавил:

– И Багратион, что французишек пощёлкал при Бородине, ваш был… Это вы, грузины, умеете, вам палец в рот не клади. Сейчас, правда, у вас заварушка, какую-то беглую Гамсахурдию ловят…

– Это он, Звиад Гамсахурдия, президент, – машинально поправил Кока.

Главнач отмахнулся:

– Без разницы! По мне так пусть хоть Гамсахуйдия будет! Раз ловить начали – поймают и убьют! Сейчас ведь выговоры не в личные дела, а прямо в голову разрывной пулей заносятся!.. Вы, надеюсь, в политику не лезете?

– Нет, какая политика! Пятый день зубы не могу почистить! – в сердцах отозвался Кока. – Параши эти проклятые… Вымыться по-человечески невозможно в вашей бане…

Главнач не спорил:

– В бане планируем ремонт. Денег нет, бюджет худой, бардак всюду!.. Доедайте! – разрешил он, видя, что Кока пялится на оставшиеся бутерброды.

– Можно с собой взять?

– Берите! Вон салфетка. Эк вас угораздило влипнуть! – с неподдельной жалостью качнул гривастой головой, однако на вопрос, тут ли его подельник, Нукри Гогоберидзе, отрезал: – Служебная тайна! Идите! Ведите себя прилично!

Нажав звонок, назвал вошедшему Оку какую-то цифру.

– Слушаюсь! – отозвался вертухай.