Михаил Гиголашвили - Кока

– Чем-нибудь помочь?

Она на него даже не взглянула.

– Не надо. Я сама себе должна помочь.

– А что вас беспокоит? – продолжал Кока, хотя девушка была явно не расположена к разговору. Но она ответила на его глупый вопрос кратко:

– Кокс. И психоз.

– О! Значит, мы коллеги! Ломка? – оживился Кока.

– Да. И психоз. А у вас что? – Тут только она подняла на него кроткие заплаканные глаза с разводами туши.

– Коктейль. Но ломку сняли… – И он, как старожил, начал рассказывать про семинары и всякие рентгены, однако девушка отмахнулась:

– Я не первый раз тут откачиваюсь!.. Да мне по фигу их семинары! Сегодня с диско пришла, с матерью скандал, она вызвала амбуланс. Продала меня врачам, что на коксе сижу. Теперь вот торчи тут две недели! Нет, я долго не останусь! Ломку сниму – и привет! Ещё эта толстая Наташка в палате! Без умолку матерится, противно! Она психичка, часто тут лежит, – пожаловалась она на соседку-каракатицу в бархатном платье.

– Да, меня тоже ругала. А что за психоз у вас?

Зелёные глаза вспыхнули и погасли.

– Сидишь, что-то делаешь, делаешь – и остановиться не можешь…

– Что, например?

Девушка усмехнулась:

– На Новый год всю ёлку общипала, по одной иголке вырывала… Пока не обчистила всю, не успокоилась. Вот так щиплю и думаю о чём-то, а о чём – сама не знаю, всё пытаюсь вспомнить. – Она вздохнула. – Или платья перебираю, никак не могу уложить: то выну всё из шкафа, то опять засуну. Вот знаю, что не надо этого делать, – а делаю!

Кока начал спрашивать, случайно не кайфарики ли эти медбратья, Фальке и Боко, очень уж бледные и курят много, и не знает ли она, где можно взять хорошей травы. Но она, подозрительно зыркнув, свернула беседу на усталость и неслышно пропала в палате, откуда неслись обрывки воплей кривоногой каракатицы:

– …уй ей в …раку! Эта манд… доктор Хильда наёб… меня! Сбегу к …ни матери! Ну вас всех в пиз…!

Чистя зубы на ночь и глядя в зеркало, Кока ужаснулся: он так оброс, что стал похож на тех горбоносых бородатых гну, из-за которых так переживала бабушка. Неудивительно, что женщина-кошка была с ним неразговорчива и приняла, наверно, за наседку или мента. Недавно главврач на обходе сказал про одного сбежавшего больного: “У него не все чашки в шкафу”. Психи настроены на свою волну, а остальной мир их не касается.

Вечерами стало холодно. Кока, получив на складе тёплую куртку, выходил посидеть у пруда в саду.

Двигаются спинки рыб. Стрекозы парят над кувшинками. Где-то тявкает собачонка. По дорожке прыгают птицы, подбирают крошки, которые сыплет им баба-сумка. Жизнь идёт, а он брошен в немецкий дурдом. За что? Но, вглядываясь в себя, ощущал спокойствие. Сейчас он сосредоточен, физически крепок, уравновешен. Нет, надо навсегда разделаться с ширкой, с этой напастью, и заняться каким-нибудь делом, как советовала бабушка: “Мужчина должен иметь в жизни любимое дело, то, что умеет делать лучше всего. Пусть хоть клубнику выращивает или ракеты в космос запускает, но главное, чтоб клубника была сладка, а ракеты – точны! Не обязательно всем быть Микеланджело, чтобы жить счастливо! Да и был ли он счастлив – тоже большой вопрос”. С чем маленький Кока был вполне согласен (разве камень долбить – большое счастье?), хотя удивлённое уважение к скульпторам осталось в нём навсегда после слов о том, что скульптор берёт глыбу камня и отсекает всё лишнее.

Но вот чем заняться? Он уже отсидел свой срок в Горпроекте, возвращаться туда нет смысла. Да и есть ли он ещё вообще, этот Горпроект? Бабушка по телефону говорила, что многие учреждения закрыты, нет денег на зарплату, в городе неспокойно, голодно и холодно, за хлебом очередь с ночи занимать надо, как во время войны, – впрочем, война идёт, полно оружия, шастают шайки вооружённых типов в защитной форме. А сосед Бидзина, продавец, недавно явился во двор в форме хаки и с пистолетом, всем книжечку показал: он теперь полковник армии Тенгиза Китовани [139] Министр обороны Грузии в 1992–1993 гг. .

– Чему удивляться? Какова армия – таковы и успехи! – в сердцах итожила бабушка. – Говорят, выпустили из тюрьмы уголовников и тоже влили в отряды. Мародёрство ещё никогда к победам не приводило! Продавцы стали полковниками! Дворники – офицерами! Мой отец, полковник царской армии, прошёл весь путь от низа до верха, пока его не расстреляли проклятые большевики! А эти? Купят книжечку – и готово, полковник!.. Генерал!.. Да чего уж там – сразу генералиссимус!..