Михаил Гиголашвили - Кока

В одиннадцатом кабинете молодой субчик ловко размотал старые бинты, заменив их на свежие.

– Готово! – сказал, пожимая Коке руку.

Далее в картонке стояла таинственная “Эрготерапия”. Что это такое, он не знал, но это занятие проводилось возле его отделения, и он решил рискнуть.

Боязливо открыл дверь. В большой комнате по стенам тянулись открытые полки, на них навалены лего, цветные карандаши, настольные игры, напильники, фанера, лобзики, краски, стопки чистой бумаги, коробки с пластилином, фломастеры. Детский сад для дебилов!

Возле окна врачиха читала газету. Несколько пациентов, мужчин и женщин, за большим столом заняты кто чем: кто-то раскрашивает картинки, кто-то складывает из конструктора башню, кто-то пытается малевать акварелью, но постоянно капает краской и водой на стол, что никого не беспокоит, как и падающие части конструктора. Негритянка-Будда пытается что-то шить, яростно клацая челюстями. Дементный старичок бездумно ворошит кучу разноцветных фишек, видимо, не очень понимая, что с ними делать. Вялая девушка, склонив голову, старательно складывает узор из пластмассовых брусочков.

Кока с удивлением обнаружил среди сидящих Массимо – тот, в ночной пижаме, в кепке и шарфе (“мамма говорит тепло одеваться”), с умным видом углубился в строительство башни из кубиков. Возле окна кто-то яростно пилит лобзиком, отчего по комнате разносится запах опилок и свежей древесины.

– Новенький? – спросила врач. – Чем хотите заняться? Осмотритесь! Вот, если хотите, есть письменные задания, – передала Коке толстую брошюру. – Напишите своё имя. И решайте задачи.

Легко сказать – решайте! Какие-то цифры, ряды значков, путаные задачки, квадраты и треугольники! Да ещё всё по-немецки! Кока уж и подзабыл, как читать по-немецки, а про цифры и счёт и говорить нечего. Нет, это не для него!..

Он ушёл в угол. Взял с полки цветные карандаши, раскраску с контурами странного восьмикрылого белого лебедя и начал его раскрашивать под череду рыгов Массимо и клацанье зубов негритянки-Будды. Фигура у окна, не оборачиваясь, с остервенением пилила фанеру.

В детстве Кока мог часами раскрашивать картинки или лепить из пластилина. И сейчас белый лебедь выходил пёстрым и весёлым. Плавает в пруду, смотрится в заводь, любуясь своим отражением. Нарцисс. А глаза огромны и сферичны, как у хамелеона. Кока старался: крылья покрасил серебряным и золотым, глаза-перископы сделал разноцветными, воду – чёрной. Лебедь скорби на мрачной воде.

За общим столом возникла тихая свара: Массимо забрал у дементного старичка фишки, стал сыпать их на свою башню. Старичок украл у него кубик. Но ссора тут же заглохла – врач дала обоим по яркому кубику, отчего дедуля пришёл в умиление и начал обильно пускать слюни и слёзы.

Когда время занятий истекло, все полезли со своими карточками к врачу – та ставила подписи. Гуськом вышли в холл, где мужик-каменщик и молодка-цыганка в чёрном что-то обсуждали на диване.

Цыганка громко и раздельно говорила:

– Я ненавижу мою мать! Она всю жизнь мне испоганила! Я бы её убила своими руками! Вот так бы взяла и задушила! И её, и сестру! – сжимала она воздух.

Каменщик отвечал:

– Ка́рмен, так нельзя говорить! Она тебе жизнь подарила! Она – твоя мать!

– Не хочу я такой матери! – нервно оглядывалась Кармен на клацающую негритянку-Будду – та шлёпала за водой к автомату, огибая бабу-солдата, шагающую по коридору.

Главное развлечение – обед. Его привозили в огромном стальном шкафу с полками. Каждый больной получал поднос со своим именем на табличке и заказанной едой. На обед обычно сходилось всё отделение, человек двадцать. Стояли молчаливой толпой, ждали, пока брат Фальке вытаскивал очередной поднос и выкрикивал имя. Больной брал поднос и отправлялся за стол, где тут же молча принимался за еду, не обращая внимания на соседа и обходясь без “приятного аппетита”. Тем, у кого так дрожали руки, что они не могли сами нести подносы, медбратья доставляли еду к столу и помогали ложке попасть в рот.

На подносе – чашка с протёртым супом, тарелка со шницелем и картошкой фри, и сладкое – булочка с йогуртом. Еда обычная, фастфудная, как в кафе, хотя на бумаге звучит заманчиво, даже гордо: индейка с грибами, ростбиф с крокетами, рататуй из овощей, кордон блю с цветной капустой.

После обеда подносы с грязной посудой ставились обратно в шкаф, а столовая убиралась дежурными из числа больных (дежурили по палатам, по два человека, очередь до Коки и Массимо подходила через пару дней).