Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Ага, — неопределённо буркнул Коля и, не прощаясь, скрылся в коридоре.

Вскоре послышалось, как захлопнулась дверь и стальной ригель вошёл в паз. Юля упала лицом в подушку. Обреченно выдохнула в свалявшийся за ночь гусиный пух. Девушка вполне осознавала, что, скорее всего, былое школьное увлечение, уже не вернётся в её постель. Или вернётся через несколько месяцев, чтобы потом опять пропасть вновь столь надолго, а может и навсегда.

Так было всегда, когда она заводила интрижки с женатыми мужчинами. Ночи были жаркими, но потом… Никакого потом не было. Все они возвращались в семью, а она оставалась с воспоминаниями и лишь с ними. Юля научила себя не привыкать и не привязываться к мужчинам, чтобы не было мучительно больно наживую рвать связи, едва начавшие крепнуть. Ей казалось, что она успела этому научиться. Но, только казалось… Каждый раз, когда очередной кавалер покидал её, возвращаясь к привычной жизни, в которой не было привлекательной, но никому ненужной девушки, Юля чувствовала себя преданной, хотя прекрасно знала с самого начала, что ничего другого её не ждёт.

Анвар Сардиев сидел за столиком, который в его новом прибрежном кафе всегда пустовал. И дело не в том, что место неудачное или официанты обходили его стороной — нет. Просто это было его — хозяйское место. Даже когда банкетный зал забивался битком, за небольшой стол в дальнем углу от главного входа никого не пускали. На нём всегда стояла табличка «зарезервировано». На этом месте было очень уютно. Вечером свет падал как-то ненавязчиво. Не слишком ярко, как, например, под люстрой или вблизи неё, но всё находящееся на столе было отчётливо видно. Днём же, через окно, на подоконник которого можно было даже положить локоть, виднелась река и зеленеющий левый берег.

Сейчас взгляд Анвара был прикован как раз к зелени крон деревьев, укрывающих, словно уютным пледом, южную землю, настолько далеко, насколько хватало глаз. Сливающаяся в единый ковер листва успокаивала и дарила некое умиротворение. На какое-то время Сардиев даже погрузимся в полудрём, но вскоре встряхнулся, отхлебнул уже успевший остыть кофе и глянул на часы. Хронометр показывал без пяти час. Значит, было ещё пять минут для того, чтобы дать мозгу отдых, который сейчас казался так нужен. Недосып давал о себе знать.

Почти всю минувшую ночь Анвару пришлось решать вопросы, от коих он уже успел отвыкнуть. На границе с Украиной задержали фуру с товаром. Его ребята выехали разбираться в проблеме и несколько перегнули с напором. Закончилось всё стойкой на коленях и руками за головой, под дулами автоматов пограничников. В итоге, Сардиеву пришлось среди ночи ехать домой к начальнику погрануправления. Полуночные визиты, решающие насущные нестыковки, уже давно остались в прошлом. Впрочем, как и источники этих самых нестыковок. Грузоперевозки не были его бизнесом, и фура, идущая с левыми документами на товар, тоже. Просто, именем Арвара Сардиева решались некоторые вопросы в нескольких инстанциях и ведомствах, за что обладатель имени получал свою долю.

Обычно от Анвара почти ничего не требовалось. Лишь подтверждения, что грузопевозчик его партнёр. Всё! Прошедшая ночь оказалась исключением из правил. Однако, и груз, и люди были свободны. Само собой, за это Анвар ещё возьмёт дополнительный процент. Но материальная компенсация не придавала, ни физических, ни душевных сил, а потому, не терпелось побыстрее провести встречу и уехать домой. Других неотложных дел на сегодня не планировалось, а те, что не требовали личного присутствия, вполне могли переделаться сами собой, без дополнительного контроля.

Он вполне мог перенести и эту встречу, однако на ней настаивал Горбин, причём настаивал на её безотлагательности. Анвар должен был дать свой ответ Булавину — простому парню, попавшему в передрягу. Точнее, даже, не попавшему, а нарочно в неё вкрученному, словно штопор в винную пробку. Где-то в глубине души Анвар жалел парня, но, отнюдь, не настолько, чтобы портить отношения с начальником городского полицейского главка. Булавин никому ничего не сделал — это ясно как день, но ему придётся расплатиться. Придётся, просто потому, что он слаб. Анвар это понимал. Только сильному позволено решать самому — кому платить, кому подать, кого послать к чёртовой матери, а кого отправить на тот свет. И только сильный может решать за других.

Так было всегда, при любом режиме и мироустройстве. Как бы не казалось тяжело — сильный найдёт возможность стать лучшим. Лучших будут слушать, на них будут ровняться. А, если на тебя ровняются, значит ты влияешь на людей. Это и есть сила. В чём бы ни было! В политике, искусстве, бизнесе… Если ты смог заявить о себе, вопреки всем невзгодам и прихотям судьбы, если не сломался от поражений и соскрёб остатки своей воли, чтобы встать и идти дальше, если не обрюзг от собственной лени — значит, имеешь право на своё мнение, которое, возможно, станет чьей-то идеологией. В Николае Булавине Сардиев этого не видел. А значит, если его перемелют жернова стервы-судьбы — мир потеряет совсем немного.