Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Так. Я умерла вчера. Повесилась, — нисколько не смущаясь, пояснила девица. — А вы, Толик говорил, давно здесь?

— Прилично, — кивнул Вайнштейн.

— Но, Толик дольше? — спросила она, будто перепроверяя слова своего первого знакомого по эту сторону смерти.

— Дольше, — утвердительно кивнул старик.

— Это Лена, — запоздало представил Толик спутницу.

— Очень приятно, — ответил любезностью старик, хотя, на самом деле, ничего приятного в перемазанной в почти чёрной крови девице, не видел. — Лена, если позволите, можно два нескромных вопроса?

Девушка молча кивнула.

— Почему вы решили уйти из жизни?

— А, это не я, — вполне спокойно, но, в то же время, с вызовом в голосе, ответила Лена. — Это жизнь так решила. Она не отвела мне в себе достаточно места.

— В жизни места всем хватает, — философски заметил Вайнштейн.

— Значит, не всем. Или места такие, из которых бежать хочется.

— Здесь ей лучше, — вмешался в диалог Толик. — Здесь не нужно прятаться от… — он на секунду замялся. — От самой себя.

— От себя не спрячешься, — снова философски изрёк старик.

— А, здесь и не нужно, правда? — по-детски наивно спросила Лена у всех сразу. — Разве здесь есть те, кто использует других, словно половую тряпку, которой обычно вытирают растёкшееся по полу дерьмо? От такой «себя» я и здесь буду прятаться, — она подняла к глазам осколок зеркала, посмотрелась, поправила слипшуюся от чужой крови чёлку. — Но, ведь, теперь я не похожа на измазанную дерьмом тряпку, не так ли?

— Не так, — кивнул Вайнштейн. — Как раз, второй вопрос — что это? — окинул он её вопросительным взглядом, хотя и сам знал ответ, однако жаждал пояснений.

— Это? — провела она ладонью по почти чёрному влажному сарафану. — Это моё очищение. От той «меня», — кивнула куда-то вбок, символизируя своё существование по ту сторону, — живой. Той девки, которая была годна, лишь на то, чтобы трахаться и мечтать о хоть какой-то надежде на просвет в убогой жизни.

— Лена… — попытался было как-то успокоить её Толик, но девчонка властно подняла руку с растопыренными, измазанными бурой жижей, пальчиками.

— Я была дерьмом, — с напором продолжила Лена, — теперь — нет. Теперь я буду усердно напрягать память и потихоньку вспоминать, кто меня в это дерьмо превратил. У меня, как я понимаю, на это много времени?

— Много, — безучастно ответил Вайнштейн и отвернулся. — Мёртвые не должны лезть к живым.

— Кто это сказал? — деловито упёрла она руки в бока.

— Не знаю, — пожал плечами старик. — Так принято…

— Да, ну? И, кто же меня накажет? — усмехнулась девчонка. — И, кстати, Толик, ты ведь тоже не безгрешен? — переключила она внимание на паренька.

— Ты его не трогай! — сухо, но жестко пригрозил Вайнштейн. — Ты ничего не знаешь. Я прав, Толик? — обратился он к юноше, не отрывая взгляда от новой обитательницы осеннего города.

Толик промолчал, но этого вполне хватило Вайнштейну, чтобы убедиться в том, что их новая соседка не в курсе, что держит здесь паренька уже столько лет.

Старик сидел, уставившись на перемазанную кровью девицу. Девица вперилась в старика старика, слегла обезумевшими глазами. Толик просто стоял рядом, потупив взор. На какие-то несколько мгновений меж мёртвых повисла тишина, которую оборвал радостный крик из под арки входа в парк.

— Эй! Что за собрание! — задорно крикнул Сергей Булавин и направился прямиком к странной компании.

Он шёл размашистыми шагами, специально поднимая с земли листья, как можно выше в воздух. Настроение было отменным. Можно сказать, что он был пьян распирающими эмоциями. Сегодня посчастливилось сделать то, что было значимее всех его прижизненных заслуг. Это казалось невероятно и так естественно одновременно! Естественным это стало, когда инженер понял — всё реально, если по-настоящему верить. И смерть, отнюдь, не аргумент, чтобы нивелировать сие правило. Сегодня он осознал — Дядя Груша прав. Реально только то, во что веришь. А значит, всё у него будет хорошо. Потому что сегодня он обрёл самую главную веру — веру в самого себя.

— Привет Дядя Груша, привет Толик! — хлопнул он по плечам сразу и парня и старика. — А это что за чучело? — как бы, между прочим, спросил Сергей.

Вайнштейн тихо усмехнулся, Толик снова потупил взор, Лена, не то чтобы злобно, скорее удивлённо воззрилась на новоприбывшего. Она уже начала придумывать язвительный ответ, не выходящий за рамки приличия, как вдруг её прошибла непонятная легкость. Девица окинула растерянным взглядом собравшихся и поняла, что все испытывают ровно то же самое.