Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Да, Серёга, Коляба… — отозвался брат, не спеша, но, вместе с тем, довольно быстро смеривший разделяющее их расстояние.

— Ты здесь?! — озвучил очевидное старший.

— Как видишь, — пожал плечами младший. — Но, я ненадолго.

— Ты… — у Сергея так и не получилось задать главный вопрос.

— Да! — кивнул Коля, поняв, о чем молчит брат. — Да, Серый, умер. Так будет лучше.

— Кому лучше?

— Всем. Оксане, Витюше…мне.

— Ты, что — совсем рехнулся?! — негодовал Сергей. — Ты же мог бороться, я знаю…

— Мог… — смущённо опустил глаза Коля. — Но, знаешь, наверное, сейчас это было бы лишним. Так лучше, поверь. А ещё… — он чуть замялся и так и не решился поднять взгляд, — прости меня, брат. Я знаю, ты бы хотел, чтобы я боролся, отец бы этого хотел, мать тоже, но я так устал… Мне так хочется покоя. А мой покой принесёт покой и родным. Я знаю…

— Чего ты знаешь?! Горбин мёртв! Тебе никто ничего не сде…

— Нет, — поднял, наконец, глаза Коля. — Даже если не Горбин, что дальше? Тюрьма, передачки, Витька-сын уголовника? Нет, брат. Так будет лучше. Для всех лучше. Знаешь, я пойду…

— Куда? — выпучил глаза Сергей.

— Туда, — спокойно кивнул Коля через плечо, на выход из парка, где туман расстелился плотными мятыми барханами. — Мне туда. Пока, брат… — протянул он руку.

— Пока… — пожал ладонь Сергей. — А может и я?

— Твоё время ещё не пришло, — с сожалением покачал головой Коля. — Я вижу. Тебя держит…

— Что меня держит? Скажи, что? — вопрошал Сергей уже в спину удаляющемуся в туман брата.

— Ты же сам чувствуешь! — не оборачиваясь, ответил тот, перед тем, как окончательно скрыться в густых клубах. — Наверное, это любовь…

— К чему любовь? К чему?! — выкрикнул Сергей в мутное пространство. — К себе? К этому проклятому месту? К чему?! Я тоже хочу покоя, я тоже хочу шагнуть чуть дальше этого долбанного предбанника!

— Ты слышал, что сказал брат, — невидимо подошёл сзади Вайнштейн и положил руку на плечо. — Твоё время ещё не пришло. Оно ведь, знаешь, как бывает — не ждёшь, не гадаешь уже, а оно наступает…

— У вас тоже? — вопросил Толик у Вайнштейна.

— Да, — мелко кивнул старик. — Мне кажется, что да… И у тебя?

— Да, — чуть грустно улыбнулся парень. — Я чувствую…

— Стоп, стоп, стоп! — буквально завопил Сергей. — Вы, что? А? Вы, что удумали?

— Это не мы, — ласково помял плечо Сергея Вайнштейн. — Это время так решило. Оно просто пришло. Мы здесь больше не нужны.

— Что значит «не нужны»? — скинул руку Вайнштейна Булавин. — А, как же я? Как же мне быть? — потерянно переводил он взгляд то со старика на парня, то обратно. — Неужели вы меня здесь одного оставите?

— Почему одного? — удивился Толик и кивнул на аллею, удаляющуюся в глубину парка, где вдалеке просматривался уныло бредущий в их сторону силуэт. — Ты не один, Сергей. Ты не один, даже когда одинок, ведь у тебя есть те, ради кого стоит быть здесь, так близко к той стороне…

— Ладно, — печально улыбнулся Вайнштейн. — Пойдём, Толя. Он скоро сам всё поймёт… Пока, Серёжа. Думаю, мы ещё свидимся.

— Прощайте, Сергей, — поднялся, наконец, со скамейки Толик. — Мне была приятна ваша компания.

Юноша крепко пожал Сергею Булавину руку, кивнул Вайнштейну, и они медленно зашагали к арке с выцветшим названием «Дружба». Туда, где минуту назад скрылся Николай Булавин, заглянувший в этот мир так ненадолго, лишь для того, чтобы попрощаться. Сергей смотрел, как медленно удаляются те, кто, отчего-то, стал ему дорог и отрафировавшиеся чувства, будто снова ожили, воскресив, как показалось и его самого. Он даже не заметил, как это произошло. Как в погасших глазах появился влажный блеск… Как спокойные в своей закостенелости руки стали чуть подрагивать… Как по мёртвым щекам потекли такие живые слёзы… Внезапно он понял, что, даже потеряв всё, можно потерять ещё больше, уйдя в глубокий минус, и от этого становилось особенно горько.

— Вот так, да? — дрожащим голосом кричал Сергей в спины мерно бредущим в туман мертвецам. — Прощайте, значит? Бросаете?

— Да, Серёжа, да, — не оборачиваясь, с мягкой благостью проговорил Вайнштейн. — Ты всё понял, что должен был понять. А до всего остального дойдёшь сам. Мы тебе больше не нужны…

— А вы у меня бы, может, спросили?

— Время само говорит с нами, когда оно приходит… Ты это ещё поймёшь…

Последние слова донеслись скорее шелестом сухой листвы, нежели человеческим голосом. Мужчина и юноша, которых можно было принять, как за отца с сыном, так и за деда с внуком, скрылись. Сергей знал, что бежать следом не имеет смысла.