Юлия Сиромолот - Подсолнух и яблоки

Потому что сам ты — старая ирландская шлюха, отвечал суровый Господь. Или больная совесть, которую не засластишь яблоками.

Нет, никак не хотели его отпускать. Притащились на причал — сонный Марч, грустная Патриция с зевающими от холода девочками, дядька Ник, с ним бледная, как сыворотка, Прис. Дэф и Тони пришли, слава Богу, Тераи не явился, и без того весь набор… Келли в сотый раз всех переобнял, почмокал в щеки и макушки, подхватил сумку. Он бы с радостью послал их всех к черту, потому что мечталось уйти совсем не так — а тихо, спокойно, как выходят из дома — и все… а тут будто на войну его провожают, всей семьей с родственниками… Сказал, чтобы не ждали, пока паром отойдет — раннее утро, сырость, девочки застынут. Пристроил в салоне сумку, вышел на другую палубу, поглядел на море.

И увидел краем глаза, как смотрит на него с верхней площадки парома женщина в синем свитере. Смотрит — и яблоко уписывает. Яблоко ест — и смотрит…

Так и началась дорога домой — с одного слова на двух языках и с неотступной Сиды.

До Сантьяго, однако, добрался без особых приключений. Сначала был Пунта-Аренас, аэропорт на далеком юге, выстуженный весенним ветром, потом уже — столица. Город выглядел неплохо: люди бодрые, везде государственные флаги — будто праздник какой. Келли собирался позвонить Бо — единственному, кто, как он надеялся, мог быть здесь наверняка. Но от перелетов он слегка одурел и, добравшись до города, сидел какое-то время в кафе недалеко от центра, тупо разглядывая прохожих. Среди них было немало военных. Но если бы не это… Кофе был такой же точно, и цветами пахло так же сладко, и незабытая речь мелодией плескалась вокруг. Ни следа войны или насилия не было заметно, город будто смеялся ему в лицо — какие еще уличные бои? Какие беспорядки? Какие еще танки, да ты бредишь… Келли и вправду с трудом отгонял от себя дурацкую мысль о том, что эти пять лет ему только померещились, что никуда он не бежал сломя голову, и — кто его знает — может, и Симон не пропал без вести, может, и Сида была только тенью совести, а не гостьей с той стороны… Вот же дьявольщина, только вспомни о ней, и вот, невероятная в этой стране брюнеток — идет мимо рыжая, слава Богу, не та, и не она, и не в синем платье… Женщина прошла мимо Келли, окинув его между делом холодным взглядом — так, что аж передернуло… Зато он скинул оцепенение и пошел искать телефон.

И надо же — и номер работал, и даже Бо снял трубку. Келли вздохнул с облегчением, услышав его знакомый глуховатый голос. Звонку фотограф как будто обрадовался, но на встречу согласился не сразу. «Я бы лучше сегодня не выходил», — сказал он как-то почти жалобно. Но Келли пояснил, что завтра уже его тут не будет, поэтому, если Бо не умирает от какой-нибудь редкой болезни, то неплохо было бы повидаться. «Ладно, — согласился Бо наконец. — Ты где? А, там и жди, я скоро буду».

Бо Финне узнал Келли со спины — по осанке, по манере держаться, по тому рисунку тела, который невольно привык схватывать. Но внешне старый приятель изменился и казался старше своих лет, — может быть, из-за короткой черной бороды с заметной проседью. Да и сам Бо не остался прежним бодрым юношей — он стал плотнее и тяжелее, волосы сильно поредели, и на пальце у него было обручальное кольцо.

— Все-таки глазам не верю, Келли! До чего ж я рад, что ты живой! Как тебя к нам занесло?

— Да что мне сделается? С чего бы мне не быть живым?

Бо как-то разом помрачнел и быстро, как бы украдкой огляделся из-под дымчатых очков.

— Забыл, что ли, что у нас тут творилось? Я поначалу думал, что и тебя… прихватило.

— Да не, я смылся же, помнишь… предупреждение мне было… Ну, само собой, кое-что про ваши дела доходило, но… я не очень следил. Но сейчас-то вроде как все нормально, нет?

— Ну… Слушай, Келли, давай куда-нибудь в другое место пойдем, а?

— Что?

— Ну, тут военных слишком много. Они, конечно, святые наши спасители, но…

— Да я и сам смотрю, у вас парад тут, что ли, какой-то?

Бо посмотрел на него так, как будто Келли был не в своем уме.

— ПРАЗДНЕСТВА у нас, — сказал он, и Келли, наконец, сложил два и два и сообразил, какое сегодня число. И кивнул.

— Слушай, а «Апельсин»-то еще работает?

Бо усмехнулся. Выражение привычной боли у него на лице смягчилось.

— Ну, вроде да. Поехали?

«Апельсин» был на месте и даже работал. И даже людей в форме там почти не было — какой-то кадет угощал девушку, оба смеялись, вид у них был счастливый и глуповатый.