Жауме Кабре: Голоса Памано

— Кого спрашивают, учителя? — Элизенда Вилабру встала и взглянула на телефонистку.

— Да. Монахиня-клятвопреступница из какой-то больницы. Что здесь произошло, Пресвятая Дева Мария?

— Я поговорю с ней, Синтета, — сказала сеньора; потом склонилась над телом, запечатлела поцелуй на челе святого мученика, встала и приготовилась покинуть храм.

Не вытягивайте больше ничего из меня, потому что у меня в голове полная неразбериха… Клянусь Богом. Стоял жуткий холод, это я прекрасно помню. И еще мы получили приказ разойтись, потому что надо было преследовать партизанских крыс. На тот момент эти ублюдки еще не раздробили мне колено. А кто заплатит за обед, сеньорита?

— Вся лицевая сторона гранитного блока украшена мелкими насечками, выполненными долотом, получилось очень красиво; надпись выгравирована на пластине из серого мрамора, — в общем, это настоящее чудо, жаль, что ты не видишь… Представляешь, я нашел плиту с прожилками, она напоминает римские надгробия. Они будут довольны. Да-да, разумеется, пусть платят наличными. Но знаешь, когда они начали спорить, какую надпись сделать: «Ориол — защитник святыни, Ориол из Торены, Жозеп Ориол — защитник торенской святыни…»

— Да, когда люди оказываются в непривычной ситуации, они начинают нести околесицу и нередко впадают в патетику. Прежде чем лечь в больницу, я непременно подробно расскажу обо всем какому-нибудь журналисту.

— Что ты сказала, какая больница? Где ты сейчас?

— Да ничего особенного, ерунда.

— Но, черт побери, где ты?

— Потом тебе расскажу. Беспокоиться совершенно не о чем. Я ложусь в больницу на следующей неделе, но, поверь мне, это чепуха. Ты не мог бы позаботиться о моем коте… буквально несколько дней?

— Ну конечно. — Печальным тоном: — Сообщи, когда мне забрать котяру.

Жауме Серральяк внезапно разозлился. Переделал эскиз, лежавший у него на столе, интересно, понравится ли ей… Какого черта она не предупредила меня, что ложится в больницу, ёшкин кот.

— Что ты делаешь?

— Да так, пробую всякие варианты.

— Ты в своем уме? Они завтра придут смотреть его!

— Все будет готово, дочка. Дай мне помечтать немного.

— Вечно ты со своими странностями.

— Да, со своими странностями.

— А кто поедет за базальтом?

— В Тремп?

— Да.

Как же мне сказать ей, если только я решусь когда-нибудь ей это сказать, как мне повезло в жизни, потому что я всегда знал, что ее зовут Амелия, постоянно наблюдал, как она растет, сомневается, рожает и проявляет характер?

— Я сам съезжу, Амелия.

Чтобы побыстрее преодолеть длиннейший коридор папской резиденции, после того как все представители власти и почетные гости удалились, ее усаживают в кресло на колесиках, хотя она и пытается оказывать сопротивление. Мама, черт возьми, здесь никого, кроме нас, не осталось, не переживай ты так. Молчаливый ассистент-санитар из швейцарской гвардии берет на себя заботу о кресле, и они пускаются в переход через пустыню. Элизенда угадывает нерешительную поступь Газуля, поспешные и нервные шаги Марсела, раздраженный стук каблучков Мерче и по-кошачьи бесшумную походку Сержи, который вполне мог — с него станется — явиться на церемонию без носков. Ее дорогая семья, которой она пожертвовала во имя более благородных идеалов. Я всегда знаю, где предел того, что я могу делать или не делать, святейшество. Но, дочь моя, если я хорошо тебя расслышал и правильно понял, ты признаешь за собой право устанавливать моральные критерии. Да, ваше святейшество, ибо я знаю, что применяю их так, как полагается. Прости, я теперь слышу не так хорошо, как прежде: ты действительно сказала, что стоишь над моралью прочих людей? Не знаю, говорила ли я так, ваше святейшество, но я наверняка знаю, что у меня особые отношения с Богом. Это невозможно, дочь моя; умерь гордыню. Я хочу, чтобы вы отпустили мне грехи. То, что ты мне рассказываешь, дочь моя, требует более продолжительной беседы. Я согласна, ваше святейшество. Никогда не забывай, что наша Церковь — это Церковь простых людей. А Эскрива, ваше святейшество? Что? Эскрива действительно святой или всего лишь могущественный человек, за которым стоят еще более могущественные силы? Мы должны заканчивать, дочь моя, а то врачи будут меня бранить. Я хочу, чтобы вы лично, ваше святейшество, отпустили мне грехи.