Антон Уткин - Тридевять земель

Чужих Саранов не любил, а особенно богатых москвичей. Всё в Гольянове раздражало старшего лейтенанта. Московская жизнь была далека от него, и он туда не стремился, но его злило, когда она, эта жизнь, вызывавшая в нём сложное чувство, начинала выходить из своих берегов. Зачем такие люди приходят сюда, он не мог понять. Он видел единственное объяснение этому – всё хотят под себя подмять.

Вячеслава он нашёл в доме Михаила. После вопроса о страховке, которой, естественно, не было, очень скоро Вячеслав сообразил, куда Саранов клонит дело.

– Постойте, – прервал его он. – К чему этот разговор? Вы меня, что ли, подозреваете?

– Я никого не подозреваю, – хмуро буркнул Саранов, – я произвожу дознание. Вы владелец.

– Какой же у меня может быть мотив? – удивился Вячеслав.

– Да хоть такой: уничтожить, чтоб не восстанавливать.

– Едва ли из-за какой-то копоти на стенах усадьбу вычеркнут из реестра памятников, – заметил Вячеслав, да и хорошо это понимал Саранов; сказать ему было, в сущности, нечего, но он недоверчиво покачал головой.

– Да для чего же мне это надо, – возмущённо воскликнул Вячеслав, – своё же жечь? Это бумага может сгореть без остатка, а тут-то что сгорело? Три балки, которые всё равно пришлось бы менять? Были кирпичи красные, стали чёрные. Ну, вы сами подумайте!

Эта встреча, смысл которой он отлично понял, буквально взбесила Вячеслава. В нём закипало упрямство. "Нет, ребята, – злорадно думал он, – вы не угадали".

Со своей стороны Саранов не думал больше о мотивах, которые побудили его начальника заподозрить Вячеслава, а думал только о том, какие мотивы могли быть у этого последнего, чтобы совершить этот поджог.

Вопреки ожиданиям Тани и Вани, продать дом в Черногории оказалось делом непростым. Окрыленные бумом второй половины двухтысячных годов, черногорцы застроили почти всё, что только можно было застроить, но эти многочисленные апартаменты стояли пустыми, а на каждом третьем доме побережья висел баннер: «For sale» или «Продается». Конкуренция оказалась велика: старая югославская дача, хотя и имела свои достоинства и стояла в отличном, лакомом месте, всё же в глазах потенциальных покупателей уступала новеньким коттеджам с затенёнными стеклами.

Таня с детьми и Ириной Александровной провели лето в Столиве, и мастер по маникюру в Которском салоне пожаловалась ей, что за всё время, что она работает здесь, лето тринадцатого года в смысле курортных доходов выдалось самым неудачным. Мысль об Испании ещё не оставляла её, а средств не хватало: Ванины прибытки поубавились.

Тем не менее время от времени объявлялись какие-то торговцы недвижимостью, клиенты которых, не довольствуясь информацией в сети, желали видеть дом в подробностях.

– Кого бы и правда найти, кто бы пожил там сейчас? – задумалась Таня, когда брат заехал к ней за какой-то надобностью.

– Не знаю, – буркнул Михаил. – У меня дела.

– Дела, – фыркнула Таня, презрительно скосив на него глаза. – Можно подумать. – Потом поинтересовалась ехидным голосом:

– Свадьба-то будет?

– Посмотрим, – ответил Михаил и подмигнул сестре.

Он шёл по бульвару, наступая на мокрые листья; по обе стороны деревьев две жирные автомобильные змеи медленно расползались по своим норам. Та особая грусть, которая налетает неизвестно откуда в начале осени, сладко ворочалась в грудной клетке. "Посмотрим", – думал он, но мысли мешались. О том, что в усадьбе случился пожар, ему рассказал вернувшийся в Москву Вячеслав. Они зашли в "Скромное обаяние буржуазии" и провели там около двух часов. Вячеслав рассказал про Сидельникова, Федюшина и Саранова. "Да, может, продал бы, в самом деле", – заметил ему Михаил, но Вячеслав только отрицательно покачал головой. В глазах его стояло упрямство. Он хотел объяснить Михаилу, почему он не хочет этого сделать, но понял, что говорить придётся очень долго. Ему бы слинять куда-нибудь, думал Михаил, пока, чего доброго, подписку о невыезде не возьмут.

И только дома эта мысль взорвалась в нем, как будто лопнула электрическая лампочка. Он позвонил сестре.

– Я, кажется, знаю одного человека, – сказал он, – который согласился бы пожить там. Причем, возможно, неопределённо долгое время.

– Это кстати, – обрадовалась Таня. – А то мы с Ваней уже голову сломали. Ну не летать же туда раз в неделю? А что за человек? Надежный? Я его знаю? Не алкоголик? Не сожжёт там всё? Друг твой, или кто?

– Не алкоголик, – рассмеялся Михаил и, подзуживая сестру, добавил: – но девок водить будет.