Роман Парисов - Стулик

– Ну ясно. А тринадцать-то почему?..

– Ladies and gentlemen! Dear children! Наш удивительный вечерний праздник, наш фантастический конкурс разрешите считать открытым! – прогремела Таня в микрофон на английском, вполне правильном и достаточном.

…а тринадцать – да потому, что хочется усугубить ситуацию, поиграть в совсем Лолиту. Тоже своего рода эпатаж – ну оба мы хороши, короче.

Сначала была объявлена какая-то малопонятная эстафета, и люди носились с факелами, как на пожаре, и Светино разгорячённое личико металось, как-то даже не по-детски, всерьёз радея за свою команду, а мне приятно было на неё смотреть, и я немножко поразился, потягивая своё винцо и поняв вдруг, что странное любование это поднималось очень издалека – из самого детства моего, в котором я старался избегать коллективных игр, требовавших от меня какого-то непонятного командного духа…

Наши, конечно, победили – развесистый салют озарил пляж – и быстро, следуя опять же Таниной команде, разбились как-то по парам. На сей раз предстояло пропрыгать с партнёром в одном мешке чёрт знает зачем и куда… Да, потешно смотрелась Света в непривычной и довольно интимной связке с незнакомой сухой и весёлой тёткой… Но и тут, собравшись и как-то поняв друг друга, они пришли вторыми!..

Светик наскоро курит, запивает колой… я вытираю с неё пот. Обдуваю и подбадриваю, как тренер на ринге.

Потому что следующий эпизод решает всё, он важен абсолютно. Личное первенство в командном зачёте. Не всякий сможет пройти изогнувшись со стаканом на лбу под опускаемой всё ниже планкой. Взрослые один за другим под смех и улюлюканье вылетают, вот и Светик пятится вперёд коленками, как краб… Коленки не выдерживают, подворачиваются, она падает, чуть не плачет… Победитель – рыжий мальчуган в веснушках.

– Ромик, канат поможешь нам перетянуть?! – кричит она мне, в полной уверенности. (Вроде моё же, силовое.)

Как бы не так. Бегу я этих коллективных сумасшествий, хоть убей.

Она подходит, вглядывается в меня, будто первый раз видит…

– Ты… ты – скучный, банальный чел!

Что?.. Кто – я?! Скучный? Банальный?! (Где-то я это уже слышал.) Я поднимаю гору торса, я скромно приближаюсь к её команде, поигрывая грудью… О-о-о! – предвосхищение близкой победы вырывается из рядов. Я становлюсь вперёд, самым первым, чтоб было видно, кто вообще здесь главный.

Перетягивание каната – дело тонкое и непредсказуемое. Уже лёжа лицом в песке под навалившимся сверху кем-то, начинаешь понимать, что, очевидно, командный дух – это как хорошо скоординированная мышца: не толщина волокон, но их единовременное включение определяет силу тяги… Но не живём мы начерно, нет.

Ну всё. Я, похоже, совсем разжалован?..

Да ладно, пока не особенно. (Чуть разочарован во мне Светик, но внутри-то, надеюсь, понимает, что один бы я их всех перетянул.) Праздник окончен, но прожектора ещё горят, и ребятня всё соревнуется меж собой: кто ловчей сядет на шпагат, перевернётся колесом, встанет на голову и т. п. Таня сворачивает аппаратуру неподалёку, улыбается. Света краем глаза следит за тем рыжим пацаном и, используя Таню в качестве зрителя, повторяет передо мною вроде его фокусы, только красивее и лучше. (Нет, на самом деле, красиво – художественная гимнастика неокончательно ещё покинула члены.) И неймётся же ей хоть как оспорить первенство! Я вдруг пожалел, что не могу предъявить ей ничего подобного. Эх, Светик, тебе бы Альку твою сюда, вы бы с ней… – Ой, мы бы с ней…

Я и Таня – не единственные наблюдатели наших воздушных экзерсисов. Примостилась на скамейке напротив компания молоденьких студентов с пивом – скалозубят. Те, что утром на пляже всё хотели «скинуть мелкую с матраса». Ещё бы за косички подёргали.

– She is… you know, very smart and quick, and besides, the most beautiful Russian girl, – говорит всезнающе Таня, когда мы уходим – отмываться, и Светик от переполненности чуть не виснет на ней на прощанье. – Take care of her, big guy. [17] Она… очень сообразительная и быстрая, и вообще – самая красивая русская девчонка. Береги её, большой мальчик (англ.).

Да, Таня, ай ноу. Как могу – берегу, думаю я, рассекая пронизанный цикадами ночной воздух по направлению к прибою. Светик намывается там под своим душем, а я вот взорву внезапно чёрную живую гладь, дразня ленивое и жуткое, таящееся в тёмных водах. Распластаюсь подальше, застыв меж двух живых стихий, меж небосводом и океаном мировым, меж звёздами и первоосновой, меж вечностью и вечностью. Господи, что я, что мы перед тобою?.. Что всё это – пред тобой!! Они давят, давят непостижимыми и неподъёмными своими сущностями друг на друга, а я такой вдруг лёгкий, что полежи ещё минут десять – и можно забыться, раствориться, улететь и не вернуться. И ни о чём не пожалеть.