Жаклин Сьюзанн - Жозефина

– Не трогайте ни единого волоска на его голове! Пусть он будет в своем натуральном виде, и, уверяю вас, его природное обаяние не замедлит сказаться.

– Но я не хочу, чтобы он был похож на любого другого пуделя.

Я поняла, что пора проявить твердость.

– Миссис Эйхенбаум, я всегда могу раздобыть для Жози другого партнера. А вот представится ли Бобо другая возможность выступить по телевидению?

Это возымело действие.

– Хорошо, – и она повесила трубку.

Однако когда назавтра в восемь часов утра мы сошлись в вестибюле, стало ясно, что миссис Эйхенбаум и не думала держать слово. Бобо был вычесан и вылизан до последнего дюйма. И украшен яркими сатиновыми ленточками.

Я перевела свирепый взгляд на его хозяйку.

– Немедленно уберите украшения!

Она окрысилась:

– Это еще почему? Вон сколько на Жози желтых бантиков – и желтый маникюр!

– Когда у Бобо будет собственный бенефис, – возразила я, – он сможет надеть все, что заблагорассудится.

Миссис Эйхенбаум стояла на своем. Разве Жози не заинтересована в том, чтобы ее партнер хорошо смотрелся? Королеву играет свита – разве не так? Я подозрительно уставилась на миссис Эйхенбаум. Для человека, бесконечно далекого от индустрии развлечений, она проявляла слишком большую осведомленность. Пришлось повторить:

– Никаких украшений!

Миссис Эйхенбаум надула губы. Только этого мне и не хватало в четверть девятого утра – стоять в вестибюле отеля и ссориться из-за ленточек в собачьей прическе! Я твердым шагом направилась к выходу, бросив через плечо:

– Так вы идете?

Бобо потрусил было за мной, но его хозяйка уперлась и не сдвинулась с места.

– А если я откажусь? – прошипела она. – Что тогда?

– Тогда все население Патерсона будет крайне разочаровано.

Эти слова оказали поистине магическое действие. Во всяком случае, они вернули миссис Эйхенбаум к суровой действительности. Она нагнулась и сняла бантики. В глубине души я чувствовала себя порядочной стервой: без бантиков у Бобо был куда менее презентабельный вид. Но в шоу-бизнесе царит закон джунглей. Главное – защитить интересы звезды!

В сущности, миссис Эйхенбаум – добрая женщина. Когда мы добрались до телестудии, эпизод с бантиками отошел в далекое прошлое, и она сгорала от нетерпения. При виде телекамер и съемочной группы она онемела. Режиссер с операторами онемели при виде двух пуделей.

Наконец кто-то подал голос:

– Прошу прощения, мисс Сьюзен, но мы не пускаем сюда зрителей. Ваша знакомая с собакой должна покинуть помещение.

Миссис Эйхенбаум встрепенулась:

– Кто сказал, что это собака? Это артист!

Я поспешила с объяснениями. После этого персонал удалился на краткосрочное совещание. По возвращении режиссер потребовал небольшого прогона. Я отказалась: это скажется на их непосредственности. У Жози замечательная интуиция, она прирожденная актриса.

Он снова отошел посоветоваться с группой, а, вернувшись, выдвинул встречное предложение. Не могла бы я хоть на словах познакомить его со сценарием? Не то чтобы он сомневался в моем артистическом чутье, но мистер Шелдон обычно нервничает при виде двух собак вместе.

Я ответила: все, что требуется от мистера Шелдона, это представить нас с Жози. После этого пусть ее снимают крупным планом, а я немного расскажу о ней и ее близком друге Бобо, поведаю о его любви и преданности. Потом я опущу Жози на пол, а миссис Эйхенбаум слегка подтолкнет к ней Бобо. Как только она его отпустит, он устремится к Жози и встанет на задние лапки.

Режиссер похвалил сюжет и поинтересовался, нельзя ли увидеть эту замечательную пантомиму до выхода в эфир. Он хочет прохронометрировать весь эпизод, чтобы планировать дальнейший ход передачи. Он боится показаться занудой, но нам отвели всего две минуты. Возможно, придется сократить монолог мистера Шелдона.

Я пообещала сократить свой собственный монолог и выразила твердую уверенность в том, что мы уложимся в четыре минуты. Режиссер проявил незаурядное мужество и готовность к риску: он кисло ухмыльнулся и пошел сообщить мистеру Шелдону сногсшибательную новость.

Началась передача. Как только на экране появилось ее изображение, Жози моментально обрела все свое искрометное очарование. Когда я начала свою маленькую речь, она повернулась ко мне и нежно поцеловала в носик, а, поняв, что я собираюсь опустить ее на пол, проявила неожиданный интерес к моему жемчужному ожерелью, которое до сих пор видела тысячу раз и на которое никогда не обращала внимания. В этот момент маленькая плутовка чувствовала себя центром вселенной и не хотела опускаться на пол, чтобы разделить экран с Бобо.