Жаклин Сьюзанн - Жозефина

Она вдруг впала в такую апатию, что я запаниковала. В эти ранние утренние часы Жозефина привыкла спать. Она была типичной «совой». Чтобы немного расшевелить ее, я опустила Жози на пол. Вместо того чтобы немного подвигаться, она свернулась клубочком и моментально уснула. Я была на грани нервного срыва.

Режиссер изумленно воззрился на Жозефину.

– Она хоть очухается, когда начнется передача?

Я кивнула, изображая уверенность, которой вовсе не чувствовала.

Стрелка часов остановилась на девяти. Все напряглись. Передача вышла в эфир. Через каких-нибудь пять минут наш с Жозефиной выход!

Бывают артисты, которые потрясают на генеральной репетиции, но почему-то скованно держатся перед объективом телекамеры или большой аудиторией. Другие, наоборот, без аудитории выглядят вялыми и безжизненными. И только очутившись лицом к лицу со зрителями или, на худой конец, операторами в студии, как по волшебству, обретают вдохновение, становятся другими людьми – нет, богами!

Жозефина принадлежала к их числу!

Как только ее представили и камера поехала на нее, она пришла в чувство, открыла свои прекрасные глаза и вся засветилась, излучая необыкновенное обаяние. Она вздернула головку как раз под нужным углом. Когда камера приблизилась, чтобы дать крупный план, во мне тоже проснулась актриса. До сих пор это был ее бенефис. Но если я немного подыграю, это не повредит. Я прижала ее мордочку к своему лицу. Так мы обе окажемся в кадре!

Могла ли я думать, что Жозефина в мгновение ока обернется настоящей Этель Берримор, не желающей ни с кем делить свою славу? Едва «мама с дочкой» очутились в кадре, «дочь» встрепенулась и начала покрывать лицо «мамочки» нежными поцелуями. Это была чрезвычайно трогательная сценка – если не считать того, что лицо «матери» на глазах начало терять краски, превращаясь в размытое пятно. Заметив это, режиссер сделал знак второй камере, чтобы снимали сзади. В кадре оказались сияющая мордашка Жози во всей красе и мой затылок.

После того как загорелось табло, нас сразу же обступили и забросали вопросами. Как ее правильно зовут: Жозефина или Жози? Что является сценическим псевдонимом, а что – ее настоящим именем? Сколько ей лет? Сколько у нее детей? Ну, в общем, все, что люди обычно хотят знать о звездах. И никому не было дела до моей скромной особы.

Когда мы приехали домой, телефон звонил не переставая. Джойс сказала, что Лэсси ей и в подметки не годится. Миссис Эйхенбаум заверила меня, что животика почти не было видно. Ирвинг же заявил, что Жозефина убедительно доказала: жгучим брюнеткам тоже есть место на телевидении! Жаль только, что в том единственном кадре, когда меня показали, я выглядела очень плохо.

Остаток дня я провела, принимая поздравления для Жози.

– Как именно? – поинтересовалась я.

– Да ничего особенного. Как будто тебя умыли.

Поздно ночью, когда Ирвинг уже почти заснул, я не выдержала:

– Ирвинг, объясни, пожалуйста, что означают слова «как будто меня умыли»? Умыли – в каком смысле?

Он широко зевнул.

– В буквальном. Спокойной ночи. Я люблю тебя.

Мое сердце пронзила тревога.

– Ирвинг! А вдруг это отразится на моей карьере?

– Ну что ты говоришь, это просто смешно.

– Почему смешно? Он еще раз зевнул.

– Ты выглядела таким страшилищем, что тебя никто не узнал. Так что кончай болтать и давай спи.

На следующий день позвонили со студии и предложили, чтобы Жозефина приняла участие еще в одной передаче. Как правило, они не приглашают дважды одного и того же гостя, но она имела такой успех, что они решили сделать для нее исключение.

Я не возражала. В конечном счете материнская гордость одержала верх над личным тщеславием. Ирвинг проявил озабоченность:

– Что ты собираешься предпринять, чтобы не потеряться на ее фоне?

– Попрошу их распределить тональность таким образом, чтобы Жозефина смотрелась чуточку бледнее, а я – чуточку ярче.

Ирвинг предложил другой выход:

– Купи рефлектор и каждый день по часу высиживай в парке. За неделю ты с ней сравняешься.

И я стала «высиживать», подставив лицо солнечным лучам и обдумывая предстоящую передачу. Как-то Жози справится? Нельзя же, как в прошлый раз, просто прийти в студию, сесть перед камерой и ослепительно улыбнуться. Для настоящей звезды каждое появление перед публикой – сражение со стереотипом. Эд Салливан, к примеру, еженедельно меняет имидж, а Джек Паар – объект критики, будь то новая страна или новая газетная статья.