Андрей Столяров - Не знает заката

Ничего нового он мне не сказал. Я помнил, как на одном из недавних коллоквиумов, посвященном как раз проблеме государственного контроля, выступавший там представитель московского ФСБ на вопрос «как он расценивает нынешнее назначение на ключевые посты бывших сотрудников органов государственной безопасности», не задумываясь, ответил, что лично ему это не слишком нравится: «питерские чекисты своими необдуманными и поспешными действиями дискредитируют интересную и, в общем-то, перспективную идею тоталитарного государства». Все это вполне естественно. Мы же – не единственная группа в стране, которая специализируется на проектах развития. Существуют, разумеется, и другие, не менее нас продвинувшиеся на этом пути. Тоже – «теневые реальности, жаждущие воплощения».

Борис откинулся в кресле и секунды три сидел молча, соединив кончики пальцев. Будто прозревая тот мрак, который надвигался со всех сторон.

Потом распахнул глаза и посмотрел на меня.

Зрачки у него были не черные, как обычно, а серые, потерявшие цвет, в дряблых желтоватых прожилках.

Словно вымоченные в воде.

– Ты мне веришь? – негромко спросил он.

Больше мы ни о чем поговорить не успели. Приехал Авдей, и беседа переключилась на другую тему.

Авдей в этот раз был один, без помощников, которые, как он выразился, «готовили сейчас танцплощадку для бенефиса», и потому, вероятно, более деловой, более озабоченный, более соответствующий своему реальному возрасту. Он уже не походил на подростка, место которому на дискотеке. Напротив – собранный, энергичный, взвешивающий каждое слово профессионал, несомненно знающий, что нужно делать, и несомненно несущий ответственность за принятые решения.

Он не стал тратить времени ни на какие предварительные разговоры – сразу же, едва поздоровавшись, подсел с другой стороны к столу, точными скупыми движениями освободил его от бумаг и выложил передо мной четыре черно-белые фотографии.

– Узнаете?

Ракурс был, конечно, другой, освещение – солнечное, дневное, чрезмерно контрастное. И тем не менее, сомневаться не приходилось. Я мгновенно узнал проеденную до кирпичей, глухую мощную стену, колючую проволоку на ней, разнокалиберные строения, облепленные арматурой, две мертвых трубы, тянущихся в поднебесье. А на следующих фотографиях, сделанных уже с близкого расстояния, – земляную яму, до середины наполненную комковатой тяжелой грязью.

Все – один к одному.

– Найти было не трудно, – сказал Авдей. – Собственно, это единственный близлежащий квартал, где сейчас ведется ремонт. Дальше мы уже привязывались по деталям. Трубы, стена и все прочее… Вы топографию подтверждаете?

– Подтверждаю, – ответил я.

Неужели это было на самом деле? Сейчас, среди чистого утреннего сияния это выглядело неправдоподобно.

– Следов мы не обнаружили, – сказал Авдей. – Ну, это понятно – после такого ливня. И, кстати, хорошо, что был ливень. Возможно, Голем размыт, вам пока опасаться нечего. Вряд ли у него хватило сообразительности укрыться. Големы вообще туповаты…

– Голем? – тоже несколько туповато переспросил я.

– Ну да, человек, сделанный из красной глины или земли. Вы обратили внимание, что грязь в яме бурого цвета? Впрочем, там, наверное, было темно… Мы предполагаем, что имела место попытка сформировать Голема. Конечно, согласно классическому преданию, нужно было у него на лбу начертать слово «zmet». В переводе с древнееврейского означает «истина». Но это, по-видимому, необязательно. Вероятно, бывают случаи, когда жизнь в гомункулусе пробуждается фактом его создания. Здесь, скорее всего, было именно так. Повторяю, вам пока опасаться нечего. Голем, по всей видимости, попал под ливень, размыт, угрозы не представляет. Яму мы засыпали известью. – Авдей усмехнулся. – Тоже, оказывается, проблема – известь достать… На всякий случай проводим сейчас поиск в вашем районе. Если Голем все-таки выжил, можете не сомневаться, его обязательно перехватят. Тем более, у нас есть время до вечера…

Я посмотрел на Авдея. Тот кивнул, собрал фотографии, спрятал их в плоский твердый портфельчик с цифровыми замочками. Я посмотрел на Бориса. Тот слегка поднял брови и пожал плечами. Как будто хотел сказать: а я тут при чем? Более он ничем отношения к этому делу не выразил. Впрочем, мне следовало бы помнить, что и свою работу в Москве Борис, будучи по профессии журналистом, начал с того, что напечатал в одном популярном еженедельнике серию сенсационных статей о появлении снежного человека. Якобы в тайных лабораториях КГБ, по особому распоряжению Политбюро, еще в конце семидесятых годов было выведено существо, обладающее сверхчеловеческими способностями. Предполагалось использовать его в спецоперациях за границей. Теперь существо это вырвалось на свободу, рыщет по городу, нападая на женщин, преимущественно – на блондинок… Статьи вызвали ажиотаж. Блондинок в Москве стало заметно меньше. У Бориса, как он позже рассказывал, даже появилась идея брать лепту с парикмахеров, с визажистов, с производителей краски. А снежного человека действительно начали замечать. Как-то раз даже показали по телевидению. Паника образовалась изрядная. Мэрия Москвы выступила с официальным опровержением. Именно тогда, кстати, Борис задумался о возможностях, которые открывает управление коллективным сознанием.