Виктор Бычков - Вишенки

Расстались, не попрощавшись, как чужие, незнакомые люди.

С прибытием подкрепления из Смоленской губернии перевес сил резко изменился в сторону повстанцев. Регулярные части снова отошли к району, а в Пустошке наступил временный мир. Все прекрасно понимали, что власть никогда не оставит у себя под боком осиное гнездо, рассадник нестабильности. Сделает всё, чтобы подчинить себе неспокойный район, восстановить статус-кво.

Командование объединённых повстанческих сил перешло к Логинову Николаю Петровичу. Тотчас было решено провести принудительную мобилизацию населения в крестьянскую армию по окрестным деревням и за счёт этого пополнить её ряды. И чтобы расширить зону влияния, решили освободить от коммунистов весь район, а потом двигаться и на область, объединившись со смоленскими повстанцами, создать свободную от большевиков крестьянскую республику.

Данила был в огороде, вскапывал землю под грядку, когда увидел, как во двор Ефима въехал вооружённый всадник, спешился, привязал коня к плетню.

Молодой, чуть больше двадцати лет, с лихо закрученным чубом, в запыленных хромовых сапогах гармошкой. Плисовые штаны нависали над голенищами, пузырились. Наган, сабля и укороченная кавалерийская винтовка дополняли богатый наряд вояки.

– Эй, хозяева! – громко, требовательно постучал рукояткой нагайки в окно. – Где хозяин?

– Чего тебе? Нет хозяина, на работе он, – Глаша вышла из дома, остановилась на крылечке, с любопытством рассматривая гостя.

Чистое, без единой морщинки, чуть загорелое, с правильными чертами лицо молодой женщины, чувственные, слегка пухлые губы, большие, выразительные, чуть-чуть удивлённые глаза, дуги-крылья бровей, статная, ладная фигура, которую не скрывали, а ещё более ярко подчёркивали приталенная кофта, длинная в складку юбка – всё это бросилось в глаза парню, затуманило.

Кровь ударила в голову, застучала в висках, разлилась по телу, дрожью отозвалась снизу доверху. И больше уже никого и ничего не видел, не понимал. Перед ним маячила вот эта удивительной красоты женщина, желанней которой он ещё не знал, которую хотел, страстно и немедленно, вот сейчас, вот здесь!

Расставив руки, парень молча пошёл на хозяйку, пожирая глазами.

Глаша в испуге отшатнулась, сделала попытку увернуться, проскользнуть под руки. Но он поймал, прижал к себе, принялся исступленно целовать ускользающее лицо женщины, продолжая теснить за хату, к сараю.

– Пусти, пусти, гад! – вырывалась Глаша, молотила кулаками по спине насильника. – Помоги-и-ите! Ой, Господи, да что ж такое?! Пусти, скотина!

– Ну-ну, любушка, – парень повалил её на землю, припал к ней, осыпая поцелуями.

А руки в спешке рвали на ней одежду, задирали юбку. Потом вдруг на мгновение отшатнулся, принялся трясущимися руками снимать с себя винтовку – мешала.

– Спаси-и-ите, помоги-и-ите! – кричала Глаша, не в силах совладать с насильником, уворачиваясь от слюнявого мокрого рта, продолжала колотить по спине, упиралась в грудь, пыталась царапать тому лицо.

А он уже спустил плисовые штаны, елозил между ног женщины, жарко дыша.

Данила перемахнул через плетень, влетел к соседу. Отчаянные крики Глаши звали на помощь, молили о спасении. Как назло, под руку ничего стоящего не попадало, а тут вдруг увидел лежащую у избы винтовку.

Не долго думая, с силой опустил приклад на голову парня, потом добавил ещё раз. Хруст проломленного черепа слился с треском лопнувшего приклада. Парень обмяк, издав тяжёлый, с хрипотцой выдох и затих.

Глаша сидела, прислонившись спиной к стенке избы, безучастная, с окаменевшим лицом, с невидящими от слёз глазами.

– Вот тебе раз! – дед Прокоп вчера прибыл на побывку с фронта, отдыхал дома, а сейчас прибежал к соседям, заслышав крики Глафиры о помощи.

– Этого ещё не хватала Глашке, – понял сразу, что здесь произошло. – Только-только девка приходить в себя стала, так этот хряк теперь… Вот незадача.

– Вот что, дед, – Данила нервно повёл взглядом вокруг, остановился на коне. – Конь нас выдаст, надо его спрятать. Да и этого придурка бы убрать с глаз долой, закопать гдей-то.

– Давай ко мне в хлев коня, – предложил старик. – А утихнет, так в хозяйстве лошадка пригодится.

– А вдруг ржать станет? Выдаст, как пить дать, выдаст.

– И то правда. Но пока пускай постоит в хлеву, глаза не мозолит. Я травы ему кину, пусть жуёт, рот заткнёт.

Дед спрятал коня, а Данила сначала отвёл Глашу в дом, потом замотал труп в рядно, и вдвоём с вернувшимся стариком поволокли огородами к омуту. Привязали на ноги камень, спустили в воду. Винтовку с лопнувшим прикладом, саблю отправил туда же следом. Наган переложил себе в карман.