Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

За тяжелыми шторами, надежно скрывающими от нас свет надежды, занялся бледный рассвет.

Кэрри повернулась во сне и поближе прижалась ко мне.

– Мама, – пробормотала она, – мне не нравится этот дом.

Ее шелковые волосы, касавшиеся моей руки, напоминали гусиный пух, и ко мне мало-помалу начало возвращаться осязание.

Я неподвижно лежала на кровати, а Кэрри беспокойно вертелась, ей явно не хватало моих рук, обнимающих ее, но я чувствовала себя такой измотанной, что не могла пошевелиться. Что со мной произошло? Голова была тяжелой, как будто ее набили булыжниками, распирающими череп изнутри, и болела так сильно, что я всерьез испугалась, как бы она не взорвалась. Пальцы рук и ног ныли. Тело было налито свинцом. Стены то уплывали, то приближались, и все прямые вертикальные линии куда-то исчезли.

Я попыталась увидеть свое изображение в затуманенном зеркале напротив, но распухшая голова не поворачивалась. Перед сном я всегда распускала волосы по подушке, чтобы, повернув голову, ощущать щекой их шелковистую мягкость. Это чувство доставляло мне громадное наслаждение, навевало сладкие и радостные сны о любви. Но сегодня на подушке не оказалось никаких волос. Что с ними случилось?

Ножницы?.. Ножницы все еще лежали на тумбочке. Несколько раз прочистив горло, я попробовала тихонько позвать Криса. Звать маму мне даже не приходило в голову. Я мысленно молила Бога, чтобы мой брат услышал меня.

– Крис, – наконец смогла я произнести странным, хрипловатым шепотом. – Со мной что-то случилось.

Как ни удивительно, мой шепот разбудил его. Он сел на кровати и протер глаза.

– Чего тебе, Кэти?

Я пробормотала что-то такое, отчего он сорвался с постели, растрепанный, в измятой синей пижаме, и поспешил ко мне. Внезапно он вздрогнул, резко втянул воздух и издал задушенный вскрик, в котором прозвучали потрясение и ужас:

– Кэти, боже мой!

От его восклицания у меня по всему телу побежали мурашки.

– О, Кэти, Кэти! – застонал он, вытаращив глаза.

Не понимая, в чем дело, я подняла тяжелые, непослушные руки и попыталась дотянуться до головы. На сей раз мне это удалось. И тут ко мне мигом вернулся голос, и я испустила громкий вопль. Я визжала как ненормальная, пока Крис не подбежал и не схватил меня в объятия.

– Прекрати, пожалуйста, прекрати, – всхлипывал он. – Подумай о близнецах. Не пугай их, прекрати так кричать, пожалуйста, Кэти. Они столько пережили, и не стоит оставлять в их душах шрам на всю жизнь, а это обязательно произойдет, если ты не успокоишься. Все нормально, мы попробуем это исправить. Клянусь, сегодня я придумаю что-нибудь, чтобы смыть смолу с твоей головы.

На моей руке он нашел красную точку – след от укола шприцем, который сделала бабушка, усыпив меня каким-то препаратом. Очевидно, когда я спала, она залила мои волосы горячей смолой. Перед этим она собрала их в тугой пучок, так что не осталось ни одной пряди, избежавшей склеивания.

Крис не хотел пускать меня к зеркалу, но я решительно оттолкнула его и, не веря своим глазам, уставилась на ужасный черный сгусток вместо волос на моей голове. Он напоминал гигантскую жевательную резинку, растаявшую и стекающую по щекам черными слезами.

Увидев это, я поняла, что Крису никогда не удастся смыть смолу, никогда!

Кори проснулся первым, готовый подбежать к окну и, раздвинув шторы, посмотреть на солнечный свет, все время норовивший спрятаться от него. Он уже встал с кровати и хотел броситься к окну, как вдруг увидел меня.

У него широко открылись глаза и отвисла челюсть. Он поднял маленькие дрожащие руки и протер кулачками глаза, с изумлением глядя на меня.

– Кэти, – произнес он наконец, – это ты?

– Думаю, что да.

– Почему у тебя черные волосы?

Не успела я ответить, как проснувшаяся Кэрри испустила изумленный возглас.

– Кэти, какая странная у тебя голова! – В уголках ее глаз заблестели крупные слезы и медленно потекли по щекам. – Мне не нравится, как ты выглядишь, – заныла она, громко всхлипывая, как будто это ее волосы оказались залиты смолой.

– Успокойся, Кэрри, – сказал Крис, стараясь держаться спокойно и сдержанно, как будто ничего не случилось. – Это просто смола. Когда Кэти примет ванну и вымоет голову шампунем, все будет по-прежнему, как вчера. А пока она это делает, я хочу, чтобы вы позавтракали апельсинами и посмотрели телевизор. После того как Кэти закончит со своими волосами, мы съедим настоящий завтрак.

Он ничего не сказал о намерениях бабушки, чтобы не испугать их еще больше. Близнецы сели на пол, прижавшись друг к другу, как книги на полке, и принялись поедать апельсины, поглощенные созерцанием бессмысленных субботних мультфильмов, комедий и боевиков.