Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

– Что мы будем делать, если она никогда не вернется? – уныло спросила я. – Она хочет нашей голодной смерти.

Естественно, я имела в виду бабушку – к тому времени она не появлялась уже две недели. Кроме того, я поняла, что Крис преувеличивал, когда говорил, что припрятал на черный день целый фунт чеддера. Теперь мы съели даже то, что использовали в качестве приманки в мышеловках. Мы провели три дня полностью без еды и еще четыре – с крошками сыра, предназначавшимися для мышей. Молоко, которое пили только близнецы, кончилось два дня назад.

– Она не даст нам умереть с голоду, – сказал Крис, обнимая меня своей ослабевшей рукой. – Вернее, мы ей не дадим сделать это с нами. Мы будем идиотами, если позволим ей. Если завтра она не придет к нам с едой, мы сделаем веревку из связанных простыней и по этой веревке спустимся из окна.

Моя голова лежала на его груди, и я слышала слабое биение его сердца.

– Откуда ты знаешь, что она теперь сделает? Она ненавидит нас. Хочет, чтобы мы умерли. Разве ты не помнишь, как она постоянно повторяла, что лучше бы мы вообще не появлялись на свет.

– Кэти, старая ведьма далеко не глупа. Она принесет еду очень скоро, пока мама не приехала, где бы она ни была.

Я сделала попытку перевязать ему запястье. Нам следовало бежать раньше, две недели назад, пока у нас были силы для того, чтобы совершить опасный спуск. Сейчас даже если бы мы и решились, то упали бы и разбились насмерть, тем более с привязанными на спине близнецами.

Когда наступило утро, но никакой еды не появилось, Крис заставил нас подняться на чердак. Близнецов пришлось нести на руках, они слишком ослабли и сонно свернулись калачиком в углу классной комнаты. Крис начал готовить веревочные крепления, чтобы мы привязали близнецов к спинам. Ни он, ни я не решались произносить вслух, что, возможно, мы совершаем самоубийство – или убийство в случае, если упадем.

– Мы сделаем это по-другому, – неожиданно решил Крис. – Когда я доберусь до земли, ты посадишь Кори в веревочное сиденье, крепко привяжешь его, чтобы он не лягался, и спустишь его ко мне. Потом сделаешь то же самое с Кэрри, а сама спустишься последней. И ради бога, соберись с силами, не впадай в апатию. Старайся чувствовать гнев, будь мстительной. Я слышал, что в чрезвычайных обстоятельствах сильная ярость придает сверхчеловеческие силы.

– Давай лучше я спущусь первой. Ты все-таки сильнее, – слабо возразила я.

– Нет, я буду страховать близнецов на случай, если они будут спускаться слишком быстро. Я поймаю их на руки, а в твоих руках, ты совершенно права, силы гораздо меньше. Я перекину веревку через трубу, чтобы вся тяжесть не приходилась на тебя. И знаешь, Кэти, это действительно чрезвычайные обстоятельства!

Но то, что он предложил мне сделать в следующий момент, было выше моих сил.

Я с ужасом бросила взгляд на четырех дохлых мышей в наших мышеловках.

– Мы должны съесть этих мышей, чтобы набраться сил, – мрачно сказал Крис. – Мы должны и можем сделать это.

Сырое мясо? Сырых мышей?

– Нет, – прошептала я, еще раз покосившись на окоченевшие тельца.

Крис рассердился и начал настаивать, говоря, что мы должны сделать это ради того, чтобы сохранить жизнь близнецам и остаться в живых самим.

– Кэти, я съем двух мышей первым, вот только сбегаю вниз за солью и перцем. Кроме того, мне нужна вешалка, чтобы затянуть узлы на простынях: мои пальцы теперь плохо работают, а такелаж надо иметь надежный.

Разумеется, его руки работали плохо. Мы так ослабели, что едва двигались.

Крис ободряюще взглянул на меня:

– Серьезно, мне кажется, с солью и перцем мыши – очень вкусная штука.

Вкусная…

Он отрезал головы, снял шкуры и выпотрошил внутренности. Я наблюдала, как он разрезает маленькие животы, удаляя длинные скользкие кишки и миниатюрные сердца.

Меня могло бы стошнить, если бы в моем желудке хоть что-то осталось.

Конечно, он не побежал, а пошел вниз медленно, давая мне понять, что тоже не жаждет попробовать мышиного мяса. Пошел за солью, перцем и вешалкой из проволоки.

Мои глаза оставались прикованными к мышиным трупикам, нашему следующему обеду. Зажмурившись, я попыталась заставить себя откусить первый кусочек. Голодная, я все равно не радовалась этой перспективе.

Потом я посмотрела на близнецов, которые сидели в обнимку, привалившись к стене в углу. Точно так же, наверное, они обнимали друг друга в утробе матери, чтобы родиться и теперь оказаться взаперти, где их морили голодом. Наши бедные маленькие двойняшки, у которых когда-то были любящие отец и мать.