Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

– Нет! – завопила Кэрри. – Мы не хотим ничему учиться! Не хотим писать буквы. Хотим смотреть «Я люблю Люси!»

Крис схватил ее, а я сгребла в охапку Кори, и мы буквально затащили их на чердак. Они были скользкими и увертливыми, как змеи, а Кэрри вопила, как атакующий бык.

Никогда еще не было в целом свете двух более несчастных учителей-добровольцев, старающихся обучить чему-то невероятно ленивых учеников.

Кори ничего не говорил, даже не вопил в знак протеста и не пытался бить меня своими маленькими кулачками. Он просто цеплялся мертвой хваткой за все предметы, мимо которых мы проходили. Но в конце концов, прибегнув к уловкам, угрозам и рассказыванию сказок, мы сумели заинтересовать их. Может быть, они просто сжалились над нами. Для обучения мы пользовались азбукой Макгаффи.

Не зная ничего об успехах их сверстников, мы тем не менее полагали, что у Кэрри и Кори получается неплохо. Хотя мама и перестала ходить к нам каждый день, пару раз в неделю она все же появлялась. Мы сгорали от нетерпения показать ей первое письмо, которое близнецы написали совместными усилиями. Буквы были кривые-косые и почти два дюйма в высоту:

ДОРОГАЯ МАМА

МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ

И КОНФЕТЫ ТОЖЕ

ДО СВИДАНИЯ

КЭРРИ И КОРИ

Письмо было написано с большим усердием и без нашей с Крисом подсказки. Близнецы надеялись, что мама услышит их просьбу, недвусмысленно прозвучавшую в нем. Она не отреагировала.

Ну понятно. Нельзя допустить, чтобы у нас портились зубы.

Наступило лето. Снова было жарко и душно, но что удивительно, мы переносили жару значительно легче, чем прошлым летом. Крис говорил, это потому, что наша кровь стала жиже.

Наше лето было наполнено книгами. По всей видимости, мама брала с полок что попадется, не читая названий и не задумываясь, будут ли эти книги нам интересны и подходят ли по возрасту. Мы читали все без разбора.

Одной из наших любимых книг был исторический роман, делавший историю гораздо более интересной и увлекательной, чем наши школьные уроки. Мы с удивлением прочитали, что раньше женщины рожали детей дома, где врачи принимали у них роды на маленькой узкой кровати, на которой оказывать помощь легче, чем на большой широкой. Иногда достаточно было только пригласить повитуху.

– Итак, маленькая кровать в форме лебедя предназначена для того, чтобы рожать на ней детей, – вслух размышлял Крис, подняв голову и обратив взгляд куда-то в пространство.

Я перекатилась на спину и зловеще улыбнулась. Мы оба были на чердаке и лежали на старом, покрытом несмываемыми пятнами матрасе у открытого окна, обдуваемые теплым легким бризом.

– А короли и королевы собирали у себя в спальне – вернее, в опочивальне – всех придворных и сидели в кровати нагишом, нимало не смущаясь. Думаешь, все, что пишут в книгах, чистая правда?

– Конечно нет. Хотя во многом, может быть, да. Ведь в конце концов, когда-то люди не носили пижам и надевали в постель только ночной колпак, чтобы согреть голову, а на остальное плевали.

Мы дружно рассмеялись, представив королей и королев, ничуть не стеснявшихся своей наготы в присутствии своих приближенных и сановников из-за границы.

– Тогда нагота не считалась греховной, да? В Средние века?

– Наверное, да, – ответил Крис.

– Греховным было то, для чего люди снимали с себя одежду, да?

– Наверное.

Я уже второй раз испытала на себе всю тяжесть той проклятой участи, на которую обрекла меня природа. Целый день я пролежала на кровати, заявляя, что не могу подняться из-за мучительной боли.

– Ты ведь не думаешь, что происходящее со мной отвратительно, правда? – спросила я Криса.

Он спрятал лицо у меня в волосах.

– Кэти, я не думаю, чтобы что-то касающееся человеческого тела и его функций было отвратительным. Наверное, во мне говорит будущий врач. О тебе я думаю именно в этом ключе: если ценой нескольких неприятных дней каждый месяц ты в конце концов превратишься в такую же прекрасную женщину, как наша мама, я целиком и полностью за это. И потом, если это больно, вспомни о своих танцевальных упражнениях. Ты сама говорила, как больно делать некоторые из них.

Он на секунду запнулся, и я крепче обняла его.

– Я тоже плачу свою, собственную плату за то, чтобы стать мужчиной. Мне в отличие от тебя не с кем поговорить об этом. Я вынужден один справляться со своими комплексами и искушениями. Иногда я боюсь, что мне никогда не удастся стать врачом.

– Крис, – запинаясь, промолвила я, – ты когда-нибудь сомневаешься в ней?