Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

– Она умерла, – заверещала Кэрри и стукнула Криса. – Ты убил единственного зверька Кори.

– Нет, мышь не умерла, – сказал Крис спокойно. – Теперь, пожалуйста, замолчите все и не двигайтесь. Кэти, держи ее. Мне надо посмотреть, как соединить поврежденные ткани и наложить шину.

Сперва он обработал рану антисептиком, а мышь в это время лежала как мертвая, только глаза ее были открыты и жалобно смотрели на меня. В качестве шины мы использовали зубочистку, разломив ее пополам и прикрепив к ноге с помощью мягкой ленты, потом перевязали все это кусочком марли, как раз подходящим для такой крошечной лапки, а сверху наложили полотняную повязку.

– Я назову его Микки, – сказал Кори, и глаза его разгорелись оттого, что мышка будет жить и будет его другом.

– А может быть, это девочка, – сказал Крис и быстро проверил это обстоятельство.

– Нет, не хочу девочку, хочу Микки!

– Все в порядке, это мальчик, – кивнул Крис. – Микки будет жить-поживать и сожрет весь наш сыр, – сказал этот доктор, закончив свою первую операцию и выдав свой первый прогноз.

У него был гордый вид, должна я сказать. Он смыл кровь со своих рук, а Кори и Кэрри оба сияли, как будто что-то чудесное вошло в их жизнь.

– Дай мне теперь подержать Микки! – воскликнул Кори.

– Нет, Кори. Пускай Кэти держит его как можно дольше. Видишь ли, он сейчас в шоке, а ее руки больше, чем твои, и лучше согреют Микки. Ты можешь случайно чересчур сжать его.

Я ушла в спальню и села в кресло-качалку, баюкая серую мышку, которая была на грани сердечного приступа, так бешено колотилось ее сердечко. Она задыхалась и хлопала веками. Когда я чувствовала как ее маленькое, теплое тельце борется за жизнь, я и вправду хотела, чтобы она жила и была для Кори другом.

Тут дверь открылась, и вошла бабушка.

Никто из нас не был толком одет; фактически на нас были только ночные рубашки и пижамы, которые больше открывали, чем скрывали. Наши ноги были босы, волосы растрепаны, лица не умыты.

Одно правило нарушено.

Кори низко склонился ко мне, пока бабушка прочесывала своим жандармским взглядом нашу комнату, где и правда царил жуткий беспорядок. Кровати не убраны, одежда разбросана по стульям, носки валяются где попало.

Два правила нарушены.

И Крис в ванной умывал Кэрри, помогал ей одеться и застегнуть розовый комбинезон.

Три правила нарушены.

Они оба вышли из ванной, волосы Кэрри были завязаны розовой лентой в аккуратный конский хвост.

Стоило Кэрри увидеть бабушку, как она замерла на месте. Ее голубые глаза расширились от внезапного испуга. Она обернулась и уцепилась за Криса. Он поднял ее и отнес ко мне, опустив прямо мне на колени. Потом он подошел к столу и стал вынимать из продуктовой корзины то, что было принесено нам. Как только Крис приблизился, бабушка повернулась к нему спиной. Он игнорировал ее, быстро опустошая корзину.

– Кори, – сказал он, направляясь в гардеробную, – я поднимусь наверх и подыщу подходящую клетку, а ты, пока я хожу, оденься и умойся без помощи Кэти.

Бабушка оставалась в молчании. Я сидела в своей качалке и баюкала бедную больную мышку, а мои малыши поместились в одно кресло со мной, и мы все трое не спускали глаз с бабушки, покуда Кэрри не сдалась и не спряталась у меня за спиной, трясясь всем своим маленьким телом. Меня беспокоило больше всего то, что бабка не читает нам нотаций по поводу неубранных постелей и замусоренной комнаты, которую я всегда старалась содержать в чистоте и порядке, и почему она не бранит Криса за то, что он одевал Кэрри? Почему она только смотрит, все видит и ничего не говорит?

Крис спустился с чердака с клеткой и мотком проволоки. Он сказал, что надо слегка укрепить клетку.

Эти его слова заставили бабушку круто повернуть к нему голову. Затем ее безжизненные глаза обратились ко мне и уставились на бледно-голубую тряпку в моих руках.

– Что это ты держишь, девочка? – задала она вопрос ледяным тоном.

– Раненую мышь, – ответила я так же холодно.

– И вы намереваетесь держать эту мышь в качестве домашнего животного и посадить ее в клетку?

– Именно так. – Я осмелилась на открытое неповиновение, предоставляя ей делать все, что ей заблагорассудится. – У Кори никогда не было никакого зверька, а теперь есть.

Она поджала свои тонкие губы, и ее холодные безжизненные глаза переместились на Кори, готового разразиться слезами.

– Ну-ну, – сказала она. – Заведите мышь. Такое домашнее животное как раз подходит вам.