Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

С этими словами она захлопнула дверь.

Крис принялся возиться с клеткой и проволокой, разговаривая за работой.

– Проволоки здесь хватит, чтобы как следует изолировать твоего Микки, Кори. Мы переплетем всю клетку проволокой еще раз, тогда твой зверек не сможет удрать.

Кори улыбнулся. Он взглянул украдкой, жив ли еще его Микки.

– Он голодный. Я знаю, его носик дергается.

Однако превратить этого чердачного мышонка в настоящего Микки оказалось равносильно подвигу. Во-первых, он не доверял нам, хотя мы и освободили его лапку из капкана. Он ненавидел свое тюремное заключение. Он кружил по клетке, неуклюжий, в бинтах и шинах, и искал выход. Кори крошил ему хлеб и сыр сквозь ячейки клетки, чтобы он ел и набирался сил. Но мышонок игнорировал и сыр, и хлеб, а в конце концов забился как можно дальше, тревожно поблескивая испуганными черными бусинками глаз и дрожа всем телом, когда Кори открывал ржавую дверцу клетки и просовывал в нее миниатюрную супницу с водой. Затем Кори просунул в клетку руку и стал подталкивать к Микки сыр.

– Хороший сыр, – настойчиво угощал он, придвигая кусочек хлеба поближе к дрожащему мышонку, чьи усики так и дергались. – Хороший хлеб. От него ты станешь сильным и здоровым.

Но только через две недели Кори наконец получил зверька, который слушался его и подходил на свист. Кори прятал самые лакомые кусочки в карманы своей рубашки в надежде соблазнить ими Микки. Когда Кори надел рубашку с двумя карманами на груди, то в одном из них у него был кусочек сыра, а в другом кусочек сэндвича с ореховым маслом и виноградным желе. А Микки колебался в нерешительности у Кори на плечах, носик его подергивался, усики беспокойно шевелились. И только в этот момент было видно, что наша мышь отнюдь не гурман, а просто обжора, который хочет съесть одновременно содержимое двух карманов. И когда он наконец решил, с чего начать, то юркнул в карман с ореховым маслом, съел там все внутри, быстро-быстро взобрался снова к Кори на плечо, обежал вокруг шеи и вновь юркнул вниз, но уже в карман с сыром.

Самое смешное, что он никогда не бежал напрямик через грудь из кармана в карман, а всегда взбирался наверх и пробирался через шею, щекоча по дороге Кори все косточки. Его маленькая ножка срослась, но он уже не мог ходить как следует и не мог бегать слишком быстро. Я думаю, эта мышка была настолько умна, что прятала сыр про запас, так как иногда, когда он держал кусочек сэндвича и деликатно откусывал, можно было заметить, что кусочек запачкан. И поверьте, ни одна мышь на свете не могла лучше Микки найти еду по запаху, где бы она ни была спрятана. По сути, Микки охотно покинул своих собратьев-мышей ради общества людей, которые кормили его на славу, играли и нянчились с ним, укладывали его спать, хотя Кэрри, как это ни странно, терпеть не могла Микки.

Я думаю, объяснить это можно тем, что он был очарован ее кукольным домиком так же, как и она сама. Маленькие лесенки и холлы очень подходили под его рост, и однажды, оставшись без присмотра, он направился прямиком в кукольный дом. Он вскарабкался через окно и упал на пол, и все фарфоровые куколки, так обдуманно расставленные, попадали направо и налево, а обеденный стол перевернулся, когда он захотел его попробовать на зуб.

Кэрри закричала на Кори:

– Твой Микки ест мое праздничное угощение! Забери его! Забери его из моей гостиной!

Кори схватил свою хромую мышь, не способную передвигаться слишком быстро, и прижал Микки к груди.

– Учись вести себя хорошо, Микки. В больших домах случаются ужасные вещи. Вот эта леди, которой принадлежит дом, запросто прибьет тебя за что угодно.

Он усмехнулся мне, потому что первый раз в жизни я слышала от него пренебрежительное замечание в адрес своей сестры-двойняшки. Хорошо, что у Кори была маленькая чудная серая мышка. Хорошо, что она рылась глубоко в его карманах в поисках угощений, которые хозяин припасал для нее. Хорошо, что всем нам было чем занять время и мысли, пока мы ждали и ждали свою маму, и начинало уже казаться, что она никогда не придет к нам.

Крис и я никогда не говорили о том, что произошло между нами в постели в день порки. Часто я ловила на себе его пристальные взгляды, но, когда я смотрела на него в ответ, он отводил глаза. А если он вдруг неожиданно оборачивался в тот момент, когда я разглядывала его, я опускала глаза.

Мы росли с каждым днем, он и я. Мои груди наливались, бедра становились шире, а талия – уже. Короткие волосы вокруг лба отросли и стали виться, что мне очень шло. Почему я не знала раньше, что они без всяких усилий с моей стороны завьются красивыми волнами? Что касается Криса, его плечи стали шире, а грудная клетка и руки приобрели более мужественный вид. Однажды я застала его на чердаке за странным занятием: он разгадывал некую часть своего тела и, кажется, брал ее в руки и измерял!