Ольга Шумяцкая - Он летает под аплодисменты

– Вы бы, милая, лучше сказали своему начальству, чтобы приняли нас поскорее.

Барышня с виноватым видом пожала плечами – что я могу сделать?

В приемной Ожогина Басби и Сидни сидели второй день. Накануне старая морщинистая мегера за секретарским столом зыркнула на них злобным глазом.

– Александр Федорович только что вернулся с вакаций, и у него очень много дел.

– А вы все-таки доложите. У нас большая надобность и большая срочность, – бархатным голосом сказал Басби, склоняясь над мегерой и глядя на нее специальным очаровывающим взглядом.

– Извольте отойти от стола! Мешаете работать! – взвизгнула мегера.

Ожогин их не принял. Приходили разные люди. Приносили бумаги. Три раза мегера вызывала кого-то – «срочно!». Два раза из кабинета донеслись крики. Один раз что-то загромыхало – Ожогин стучал кулаком по столу. Прошел Чардынин. Кажется, узнал их с Сидни, но шага не замедлил. Вслед за Чардыниным повар вкатил тележку с блюдами под блестящими серебряными колпаками. Басби и Сидни с тоской вдохнули аромат тушенного с пряными травами мяса. Влетела крошечная рыжеволосая женщина в смешном балахоне, пронеслась легким эльфом, по-балетному переступая с носка на пятку, и скрылась за дверью кабинета. Раздался смех. Звонкий голосок рассыпал быстрое стаккатто слов. Басби узнал Ленни Оффеншталь – жену Ожогина, знаменитую авангардистку, чьи фильмы получили не одну медаль на международных выставках.

В шесть часов вечера мегера поднялась из-за стола, надела черные перчатки, шляпку из черной соломки с обвисшими полями, жакет с застежкой на мужскую сторону и повернулась к ним.

– Александр Федорович работает допоздна, но после шести посторонним оставаться в приемной не полагается. Прошу вас выйти.

На следующий день мегеру сменила хорошенькая застенчивая барышня, и Басби обрадовался – дело, по его разумению, должно было пойти на лад. Барышня доложила. Однако день тек, а их никто не принимал. Давно перевалило за полдень, когда дверь кабинета неожиданно распахнулась и в приемную быстрым шагом вышел массивный господин с решительным, несколько набыченным лицом. Это был Ожогин. Басби не раз видел его в театре и на светских вечеринках, где Ожогин смотрелся довольно неуместно да и держался скованно. Видно было, что толкаться в толпе с бокалом шампанского – не самое любимое его занятие. Сейчас Басби пожалел, что не удосужился быть представленным. Ожогин, проходя мимо, бросил на них взгляд из-под насупленных бровей и отвернулся к секретарше.

– Директора «Безрассудного ковбоя» ко мне немедленно! – отрывисто приказал он, машинально взял со стола какую-то бумажку, пробежал глазами, бросил обратно и вышел из приемной, хлопнув дверью.

И Басби понял, что надо делать. Он схватил бумажку, которую только что читал Ожогин, и написал на обороте несколько слов. А когда Ожогин вернулся, преградил ему дорогу и с полувопросительной интонацией и некоторым нажимом сказал: «Александр Федорович?» – и сунул бумажку ему в руки. Ожогин с недовольной миной отстранился, открыл было рот, чтобы произнести, очевидно, что-то неприятное, но передумал, отстранил Басби и проследовал к себе. Через минуту из кабинета раздался звук электрического звонка. Секретарша бросилась на зов хозяина. «Выгонит», – пронеслось в голове у Басби.

– Вас просят, – девчушка пошире распахнула дверь кабинета.

Басби и Сидни вошли. Ожогин, сидя за таким же массивным, как он сам, столом, не мигая, смотрел на них глубоко посаженными глазами из-под густых бровей. Крутой его лоб был нахмурен.

– Вы откуда об этом узнали? – произнес Ожогин голосом, не предвещающим ничего хорошего, и швырнул листок с каракулями на стол.

Скользнув по стеклянной поверхности, тот слетел на пол и опустился возле ног Басби. «Князь Долгорукий. Создание синежурнала. Государственное финансирование», – три отрывистые фразы, накарябанные рукой Басби.

– Вы ждали депешу от Долгорукого? – вместо ответа переспросил Басби. Ожогин набычился. Лицо его побагровело. – Она перехвачена, – быстро проговорил Басби, предвосхищая вспышку гнева. – Я не знаю, кем, но могу показать.

Ожогин тяжело смотрел на него, выставив вперед крутой лоб и разминая в толстых пальцах сигару. Что происходит? Чего они хотят? Шантаж? Чужая игра? Интрига? Что значит – депеша перехвачена? Они что, на войне? Или тут находится местное отделение внешней разведки? Глупость какая! Хотя дельце-то намечается миллионное. Разговоры о синежурнале идут давно. Претендентов было трое – он, Студенкин и Ермольев. Выходит, там, наверху, выбрали его. И… Началась мышиная возня? Всем хочется погреть руки из государственного бюджета. Этого высокого он много раз видел на вечеринках. Режиссер в местном театрике. Специалист по опереткам. Говорят, появился в городе неизвестно откуда. Наверняка проходимец. Ожогин перевел взгляд на Сидни. Маленький на глаза ему раньше не попадался.