Ольга Шумяцкая - Он летает под аплодисменты

© Шумяцкая О., наследники, 2013

© Друбецкая М., 2013

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

Засунув руку в карман брюк, прищурившись и слегка прихрамывая, Басби спускался по трапу четырехпалубного круизного парохода «Король Георг». Сверкающий цилиндр был лихо сдвинут на затылок. Фрак ловко облегал широкие плечи и мускулистый торс. Манишка сияла. Стрелки брюк сбегали вниз идеально ровно. Новые лаковые штиблеты пускали солнечных зайчиков. В одной руке Басби держал маленький плоский кожаный чемоданчик, в котором лежали смена шелкового белья, сложенный в несколько раз лист прозрачной бумаги, испещренный чертежами и надписями, и паспорт. Другая рука сжимала в кармане толстую пачку денег. Паспорт у Басби был свой. Все остальное, включая манишку и белье, – чужое.

В мареве нового дня проступали очертания Ялты: башенки домов, скульптуры на крыше морского вокзала и, конечно, знаменитая арка, увенчанная гигантской кинокамерой из папье-маше, – парадный въезд на киностудию «Новый Парадиз». Позади, на палубе, раздались крики и топот ног. Басби оглянулся. Ребятня из семейства князя Гагарина – двое резвых мальчуганов лет шести-семи и надменная пятилетняя особа с толстой косой – вышмыгнули из-под лестницы, что вела в капитанскую рубку, и затеяли на палубе игру в догонялки. Мальчишки дразнили сестру, распевая песенку:

Басби усмехнулся. Он сам сочинил эти куплетики, когда однажды утром услышал, как гувернантка выговаривает девочке за то, что она не желает умываться, а та, всхлипывая, картавит в ответ:

– Я крррясавица, а крррясавицы не умываются.

Куплетики подействовали. Обе – и гувернантка, и девочка – рассмеялись и отправились в каюту на водные процедуры. И вот теперь юные паршивцы дразнят сестрицу этой песенкой.

Вдруг синий мяч, которым мальчуганы отбивали ритм, отскочил от надраенных досок высоко вверх, завис на мгновение в воздухе, будто подхваченный невидимой прозрачной рукой и, повинуясь порыву ветра, полетел навстречу розовеющему городу. Басби мгновенно сорвал с головы цилиндр и поймал мяч в его дупло. Ребятня заверещала от восторга. Басби бросил мяч гогочущей мелюзге, театрально раскланялся, прижимая цилиндр к груди, и нахлобучил его на голову. На палубе первого класса стали появляться пассажиры. Поцелуи, прощальные объятья, обещания непременно встретиться. Кто-то сходил на берег, кто-то следовал дальше. Слуги выносили баулы и сундуки. «Большое преимущество – путешествовать налегке», – подумал Басби и, по-прежнему прихрамывая, сошел на берег.

Часом раньше он проснулся на полу в чужой каюте. На кровати храпел голый незнакомец. Приподнявшись на локте, Басби долго разглядывал его. Потом потряс головой, протер глаза и оглядел себя. На нем был чужой фрак, чужие брюки и чужие туфли. Рядом на ковре валялась куча скомканного белья, его собственный потертый костюм, какие-то бумаги, часы, запонки и булавка для галстука с крупным топазом. Пол каюты был усеян игральными картами и денежными купюрами разного достоинства.

Постепенно события прошедшей ночи стали всплывать у Басби в памяти. Ну, да, конечно, этот, на кровати, – безумный инженер и, как считал Басби, проходимец, – все хвастался, что везет в Россию какое-то чудесное изобретение. Американец. Все они хвастаются чудесными изобретениями, а, глядишь, после их лосьонов от облысения даже усы перестают расти. Кажется, этого зовут Сидни. В карты Сидни-американец резался напропалую. Напропалую и проигрывал. Басби не утерпел, подсел к столику. Время было позднее, почти ночь, свои обязанности на корабле он выполнил и теперь слонялся по кают-компании без дела. Как водится, карта пошла. Басби всегда везло. Пару раз, после особо крупных выигрышей, партнеры даже били его, думая, что он мухлюет. Басби никогда не мухлевал. «Зачем мухлевать, если и так в руки идет?» – резонно рассуждал он. Американец между тем наливался вином и яростным желанием отыграться. Публика начала расходиться. Партнеры бросали карты, и скоро американец с Басби остались в кают-компании одни. Как они переместились в каюту американца, Басби не помнил. Зато помнил, как тот вытаскивал из карманов мятые купюры, последовательно снимал часы, запонки, потом настала очередь одежды, потом бросился к комоду, долго дергал ящики, наконец извлек на свет какие-то чертежи и стал совать Басби.