Кейт Эберлен - Скучаю по тебе

Я подкинула идею поехать на фестиваль в Гластонбери:

— Там будут музыкальные коллективы самых разных эпох…

— И грязь, — сказал Лео.

— Разве тебе не хочется испытать на себе мощную энергию огромного количества людей?

— Тесс, милая, и как тебе удается оставаться такой непоколебимой оптимисткой?

В последние дни его похвала все чаще стала превращаться в критику. Или я просто начала над этим задумываться. И все-таки у меня оставалась надежда, что однажды все будет по-другому.

В прошлый раз после секса Лео спросил меня:

— Тесс, давай сбежим с тобой в Испанию? Поселимся в кортихо [27] Здесь: на местной ферме. , будем ужинать под сенью серебристых олив, пить хорошее вино, выращивать апельсины и трахаться так, словно каждый день — последний.

— Или в Италию, — предложила я, поскольку не знала, что такое «кортихо». — Мне всегда хотелось вернуться в Италию.

Он так удивленно на меня посмотрел, что я сразу почувствовала себя дурой — я даже не поняла, что это была одна из его метафор, не имевшая ничего общего с реальным желанием. Но, с другой стороны, подумала я, даже в метафоре на каком-то уровне должны быть сокрыты его желания, разве нет?

Мартин что-то говорил мне. Нет, не мне, он, скорее, делал объявление.

— Хоуп хочет брать уроки вокала, — сказал он. — И теперь, когда ей уже исполнилось восемнадцать, она может делать все, что захочет.

— Отличная идея! — согласилась я.

— Вы не можете мне запретить, — подключилась Хоуп. — Я уже совершеннолетняя!

Все за столом смотрели на меня. Я вдруг забеспокоилась: сколько времени я была погружена в свои мысли о Лео? Кажется, я что-то пропустила.

— Но я никогда не запрещала тебе, — засмеялась я.

— Ты не разрешала ей брать уроки музыки, — Мартин стоял на своем.

— Минуточку! — возмутилась я. — Никогда я ничего такого не запрещала!

Кто купил ей синтезатор? Кто все время слушал ее пение? Все я!

— Ты мне сказала, что брать уроки — слишком дорого, — встряла Хоуп.

— Да, и речь шла об уроках игры на фортепиано много лет назад, правда? Никто ничего не говорил про уроки вокала.

— Мартин говорил.

— Да, но… я подумала, что он из вежливости предлагает.

Я посмотрела на Энн и папу в поисках поддержки.

— Ты могла бы попросить нас, — поддержала меня Энн. — Ты же никогда не просила.

Папа не спешил мне на выручку. И тут Мартин сказал:

— А как же церковный хор? Хоуп говорит, ты запрещаешь ей ходить в церковь.

— Тут она права, Тесс, — вдруг вмешался отец. — Ты всегда противилась тому, чтобы она пела в церковном хоре.

Мне захотелось крикнуть ему: «Как ты смеешь говорить такое?! Разве я еще сделала недостаточно?!»

Помню, как я твердила маме, что она должна защищать свои интересы, не давать себя в обиду, а теперь стояла и молчала точно так же, как и она.

Но какие бы слова я ни подобрала, получилось бы, что Хоуп была для меня обузой. А я не хотела, чтобы она так думала. И я промолчала. Видимо, поэтому молчала в свое время и мама.

На глаза навернулись слезы. Я опустила взгляд в тарелку. В лужице подливки лежали печеные картофелины и куски жареной баранины. Я вспомнила слова мамы, что нельзя плакать на дне рождения, это плохая примета.

— У меня голова разболелась, — сказала я, встав из-за стола. — Пожалуй, я лучше пойду.

И никто не сказал мне: «Ну что ты, какие глупости, мы тебя не отпустим!»

Нет, когда я оглянулась, то увидела, как папа деловито взял меню и весело спросил у Хоуп:

— Что закажем на десерт? Чизкейк или банановый пирог?

Я постояла на улице возле входа в паб несколько минут, раздумывая, не слишком ли я обидчива, и немножко надеясь, что кто-то из них выйдет и позовет меня обратно. Но вскоре я поняла, что ничего этого не будет, и побрела к морю. Идти домой, где все было украшено шарами и флажками, мне не хотелось. Позвонить Лео я не могла — он был на церемонии вручения дипломов вместе с женой. Не думаю, что звонок посреди церемонии в Кентерберийском соборе его обрадует.

Я стояла и смотрела на море, прибрежная полоса темнела на фоне абрикосовых лучей заката. От морского ветра слезы мои становились еще солонее.

Все это время я думала, что приношу в жертву свою жизнь, а на самом деле, оказывается, я не давала Хоуп заниматься тем, чем ей хочется? Неужели я так мало от нее ждала, что не дала ей возможности стать тем, кем она мечтала? Меня настолько шокировало то, что сказала Хоуп, что я даже не была уверена, смогла бы меня утешить сейчас мама. Нашла бы она нужные слова? Я сейчас чувствовала себя еще более одинокой, чем в день ее смерти.