Славомир Мрожек - Дневник возвращения. Рассказы [Сборник]

— Там, где обычно…

— Ты… — произносит жена.

В этом слове — все.

Среди близких знакомых Люциуса, как уже упоминалось, кружат загадочные, возбуждающие слухи: Люциусу надо быть осторожным… Люциусу что-то грозит?.. Ах, этот Люциус… Ну и дает им Люциус…

Его мама волнуется за Люциуса, но гордится им. Называет его не иначе, как — «мой сын». Зато бабка Люциуса, несгибаемая матрона, живущая отдельно, только гордится. Внешне никаких опасений не обнаруживает. Она говорит своей дочери, матери Люциуса:

— В нынешние времена нельзя не рисковать. Делу нужны бесстрашные люди. Будь жив Евстахий, он бы действовал так же, как Люциус.

Беседуя с правнучками, она делает прозрачные намеки:

— Радуйтесь, что у вас такой отец, — и показывает им картинки, изображающие рыцарей с плюмажами, скачущих через равнину. — И ваш отец мог бы так. Он не сломался.

Тем временем Люциус входит в общественную уборную. Тщательно запирается в кабинке. Выждав минуту, с тигриным блеском в глазах еще раз проверяет один ли он, затем молниеносно выхватывает из кармана карандаш и пишет на стене: «Долой большевизм!»

Выбежав из уборной, он вскакивает в первую попавшуюся пролетку или такси и, петляя по улицам, возвращается домой. Вечером жена робко спрашивает его:

— Опять?..

Люциус действует так уже давно, и хотя столь напряженная жизнь расшатывает его нервы и вызывает бессонницу — он не отказывается от своей миссии.

Люциус осторожен, он меняет почерк. Время от времени одалживает в конторе вечное перо у своего начальника. «Если установят, кому принадлежит перо, которым я это написал… Ха, ха…» — и он угрожающе смеется, представляя себе, как начальнику конторы придется выпутываться и как собьются со следа его, Люциуса, преследователи. Палачи.

Порой случаются ситуации, когда в жилах Люциуса стынет кровь. И кажется, что выхода нет. Однажды, например, когда он писал на стене: «Католики не сдадутся», — кто-то вдруг начал громко колотить в дверь. Сердце Люциуса остановилось. Несомненно, то были они. Он лихорадочно стер свежую надпись. Стук не прекращался. Люциус проглотил вдобавок карандаш и только тогда открыл. Вломился полный мужчина с портфелем (неужели прокурор? — мелькнуло в голове у Люциуса), с красным лицом, молча вытолкнул Люциуса, а сам заперся. Люциус надолго запомнил эти минуты.

Беспокойство вызывали у него и физиономии клозетных теток. Что, если они загримированы?

И вот как-то раз в зимний день, направляясь к привычному полю битвы, он вдруг остановился и замер. Дверь общественной уборной была заперта. А на ней, наискось, виднелась беспощадная надпись мелом, нанесенная, вне всякого сомнения, рукой палача: РЕМОНТ.

Люциус почувствовал себя как гусар, из руки которого в вихре битвы выбили меч — он осматривается и не находит своего оружия. Однако Люциус решил продолжить борьбу. Он направился на вокзал. Но как раз в ту минуту с перрона в здание вокзала входила рота солдат, и многие из них направились туда же, куда и Люциус. У Люциуса возникло подозрение. Выходит, они прибегли не только к предательскому приему под названием РЕМОНТ, но и вводят чрезвычайное положение. Перед Люциусом предстала картина: все перроны и общественные уборные захвачены армией. Но нет, Люциус не так-то прост, Люциус знает свое дело. Так Люциуса не возьмешь. Он не сомневался, что палачи уже оккупировали все объекты в городке; значит они уже и в отеле «Полония», и в пункте общественного питания «Гастроном I». Нет, решил он, последнее слово останется за ним. Продолжая соблюдать осторожность, он сел в поезд. Вышел на следующей станции. Неподалеку оттуда находилась небольшая убогая деревушка. Добравшись до первого дома, он спросил, где уборная.

— Чего? — удивились там. — Мы, уважаемый, ходим в лес…

В роще уже было сумеречно. «Тем лучше», — подумал Люциус. Он вошел в самую гущу кустов и веточкой написал на снегу: «Генерал Франко вам покажет», и возвратился домой.

В тот вечер он долго стоял перед зеркалом, прикидывая, пойдут ли к его плечам орлиные крылья.

— Искусство воспитывает. Поэтому, писатель должен знать жизнь. Лучшее тому доказательство — Пруст. Но Пруст тоже не знал жизни. Он изолировался. Заперся в комнате, стены которой были выложены пробкой. Это крайний пример. Нельзя писать в комнате со стенами, выложенными пробкой. Ничего не услышишь. А что вы сейчас пишете?

— Рассказ для конкурса. Идея уже есть. Глухая деревня, преобразуется с трудом. Маленький Янек служит у богатого хозяина, пасет коров. Внезапно слышит шум мотора над головой. Это стальная птица, самолет. Янек смотрит вверх и мечтает: вот бы самому так же полететь когда-нибудь. И тут — о чудо — самолет снижается и уже через минуту приземляется на лугу. Из кабины выскакивает человек в кожаном комбинезоне и пилотских очках. Янек стремглав подбегает к нему. Прибывший улыбается запыхавшемуся мальчугану и спрашивает, где здесь кузница. Случилась небольшая поломка, которую нужно устранить. После ремонта машины человек в очках благодарит Янека и, видя, как зажглись интересом и любопытством глаза мальчика, спрашивает: «Наверное, и ты хотел бы так полететь, да?» Мальчик кивает, волнение лишило его дара речи. Раздается рев мотора, и уже через мгновение стальная птица парит над лугом. Из кабины показывается лицо пилота, он улыбается и на прощание кивает Янеку.