Славомир Мрожек - Дневник возвращения. Рассказы [Сборник]

Наконец подошел Председатель с землемером, и самоубийца мог начинать. Он разогнался и подпрыгнул. Но на чем-то поскользнулся и упал.

Оказалось, что аптекарша выставила на балкон молочный кисель.

— Тенниски сними! — крикнул ему бухгалтер. — На резине у тебя не получится!

— Босиком негигиенично, — воспротивился руководитель Центра Здоровья. — Сколько мне учить вас, темнота.

— Ноги можно пастеризовать, — вмешался сын Первого Секретаря. — Я читал в молодежном приложении к «Науке и знанию».

— Это кто темнота? — обиделся бухгалтер. — Ты Крупу знал?

— Летит, летит! — закричали в толпе.

И в самом деле — самоубийца прыгнул и упал прямо на половичок перед входом в дом. Но то ли потому, что высота этажей у нас провинциальная, то ли из-за всеобщей неспособности добросовестно выполнить любое дело, какой страдает наше общество, — с ним ничего не случилось. Он тут же поднялся, отряхнул брюки и стремительно помчался наверх.

— Ноги хотя бы вытри! — крикнула аптекарша. — Лестница вымыта!

Самоубийца вновь появился на балконе.

— Прыгай под углом в сорок пять градусов! — воскликнул землемер. — По параболе!

— Парабола параболой, — заметил парикмахер, — но важнее всего разбег. Помню, как мы в армии прыгали на барабан.

Видимо, самоубийца это услышал — он отступил назад в спальню через балконную дверь и для большего разбега встал на кровать аптекарской четы.

— О, господи, в обуви! — возмутилась аптекарша.

Самоубийца прыгнул, но и на этот раз безрезультатно.

— Говорил я, что рынок надо вымостить, — обратился Председатель к собравшимся, — да вы пожалели дать по нескольку грошей. И вот вам результат.

— В красном уголке есть бюст, — вспомнил инструктор по Идеологическому воспитанию. — Килограммов на десять. Если засунуть бюст ему в брюки, сила падения увеличится.

А самоубийца прыгал и прыгал, аж вспотел весь от беготни вверх по лестнице. Но вот после очередного прыжка он исчез в прихожей и долго не показывался на балконе.

— Может, с ним что случилось? — забеспокоился парикмахер. — Пойду посмотрю.

Он вошел в дом и через минуту вернулся.

— Сидит на лестнице и плачет, — сообщил он.

Мы разошлись по домам.

Эх, то ли дело столица. Там высотные дома, небоскребы, Дворцы культуры и прочее…

Председатель порекомендовал нам соблюдать экономию и, подавая пример, убрал один из двух стульев из своего кабинета. «Ничего не поделаешь, — заявил он, — придется поместиться на одном стуле с товарищем секретаршей. Да, будет тесно, зато сэкономим на мебели, древесина нынче недешева. А какие вам видятся резервы?»

Судили мы да рядили… Что-то не видно резервов. Каждому хочется жить. Наконец проанализировали курьера. Можно бы уволить того, что есть, а на его место принять инвалида без ноги. На одних только ногах экономия для предприятия составит ровно пятьдесят процентов.

К сожалению, в нашей местности такого не оказалось. Без зубов, без слепой кишки — есть, но одноногих — и в помине нет. Общество у нас двуногое, а некоторые передвигаются даже на четвереньках. В основном — количество ног парное.

Мы справились в больнице, но в плане ни одной ампутации не значилось, несмотря на развитие автомобилизма.

Тогда мы поместили объявление в воеводской газете: «Срочно требуется курьер. Условия: одна нога и знание польского разговорного языка».

Откликнулся иногородний, действительно с одной ногой, но немой.

Тогда мы дали объявление в центральную газету. Откликнулись двое, у каждого по одной ноге. Мы выбрали того, у кого нога короче. Экономить, так экономить.

Сидит он теперь в конторке при входе и чаек попивает. А если чего нужно в городе, каждый идет и управляется сам. А как иначе? Не мучить же калеку!

К тому же по дороге можно свернуть на кружку пива.

К сожалению, коллеги и Власть не считают меня человеком выдающимся. И решил я изобрести какую-нибудь философскую систему, новую какую-нибудь мысль, и высказать ее в конторе, чтобы все увидели, на что я способен. Ничего однако не приходило мне в голову, кроме: «Жизнь прожить — не поле перейти», «Парле, парле, сухо в горле» и «Терпи, Маня, беду, я в солдаты иду».

Но ведь были на свете великие мыслители, философы, поэты, из наследия которых я мог бы что-то почерпнуть. Пошел я к местному учителю, чтобы он меня проинформировал.

— Хм… — говорит он, — вот был например такой Гете.