Кеннет Грант - Против света

— Пространственно-временное бытие свернулось в вашем саду; все события, люди, вещи вынуждены повторяться. Циклы бесконечны, но в стороне от них лежит…

Голос угас.

Капельки пота выступили на лбу дяди Фина. Он пытался уловить окончание фразы, но слова ускользали от него, как и от нас. Возможно, незнакомец не мог выразить ее на земном языке. Однако речь переплетенных лучей, запечатленная в изгибах сияющих лиан, была красноречива. Сцена напоминала картину Дали: множество несовместимых элементов сливались в кошмарном видении бытия.

Я понимал, что источник усталости, охватившей меня — изображенная на картине магическая печать, на которую пристально смотрел дядя Фин. Он пытался сопротивляться, чтобы его не засосало в воронку конуса, мускулы на его шее натянулись, точно плеть.

— Силой тут ничего не добьешься. — Голос незнакомца был едва слышен, тихий шепот. Его звуки понесли меня вспять, к пузырящимся водам речки Эвенни и к тому летнему вечеру, когда Маргарет увлекла меня к Кандлстонской руине. Тварь, похожая на летучую мышь, вновь отбросила тень на череп Маргарет и на голову моего дяди, внутренняя сила стремилась высвободиться и воспарить назад, к звездам.

Маргарет спала. Если бы доктор Блэк выпил Вино Шабаша, он бы оказался рядом с Элен Воган и ее компаньонами, но незнакомец унес флакон. Возможно, он передал его Алистеру Кроули.

— Если будешь держать ее против света, — объяснил он, — появится совершенно другая картина.

Я в изумлении оторвал взгляд от того, что лежало передо мной на столе. Там, где прежде висело зеркало, виднелось нечто вроде паука. Гигантская голова на крошечном тельце протискивалась в комнату, лапки молотили по перекрещенным лучам. Я осторожно прикоснулся к тонкой ткани, покрывавшей стол. Ее испещрили странные волнистые линии, окруженные иероглифами, расшифровать которые я не мог. Последовав совету существа, я приложил ткань к оконному стеклу. Когда ее пронзили лучи заходящего солнца, я заметил движение в рисунке, нарастание цвета и, наконец, тонко вычерченный портрет девушки. Ее волосы струились световыми волнами, озарявшими глаза. Еще до того, как ее губы растянулись, обнажая длинные и острые зубы, я узнал Аврид. Позади бился смутный силуэт — такой же неясный, как все формы, прорывающиеся в инородные измерения. Тонкая нить света растянулась и вспыхнула в полумраке комнаты. Она задрожала от энергий существа, перевоплощающегося в ткань, которую я вновь положил на стол. В пустоте слева от пропавшего зеркала возникли колебания, раздробленные световые волны напрягались и вытягивались, словно мучительно пытаясь оживить лицо, на которое я смотрел. Мне довелось стать свидетелем, как через четыре столетия дух возвращался в свою Магическую Печать.

Предложение паукообразной твари все еще звучало у меня в голове, но тут передо мною медленно материализовалось лицо дяди Фина с неописуемо злой улыбкой, растягивающей морщинистую кожу.

— Против света! — повторил он, и слой жира под его подбородком затрясся от радости, раскрошился и заморосил дождем драгоценных камней с картины Дали, превращавшихся в снежинки.

— Вскоре ты добьешься своего, мой мальчик.

Он мурлыкал, точно кот, раздувшимся трупом нависнув над тенью.

— Но прежде чем ты приступишь, позволь, я покажу тебе то, что ты искал.

Я сконцентрировался, готовясь к встрече с неведомой силой. При этом я выпустил ткань из рук, и слишком поздно осознал ошибку. Кошачьи глаза, полускрытые нависшей плотью, вспыхнули над магическими печатями и поглотили их.

Перевести иероглифы я не смог, но узнал, что дядя Фин все же отыскал ключ. Он только ждал нужного часа, чтобы повернуть его в замке — столь древнем, что даже Аврид в сравнении с ним казалась дитем вчерашнего дня. Но я, как обычно, готов был следовать за дядей.

Временные потоки слились. В настоящем были кузина Кэтлин, дядя Генри, наша прародительница Аврид и брат моего деда Финеас — вот уж диковинное семейство! В ткани наших жизней нити переплелись так, что медиуму не удавалось полностью их распутать. Теперь все сошлись в комнате, перенасытив ее атмосферу. На лишенной зеркала стене зияла бездонная дыра — тоннель, визжащий от неистового ветра.

И тут появились пузырьки! Крошечные шарики вылетали из пустоты, точно выброшенные водоворотом. За ними последовали кольца света, рожденные в космических бурях, проносившихся сквозь пролом в стене, прежде скрытый за зеркалом.