Кеннет Грант - Против света

Ее губы сжались, взгляд затуманился.

— Здесь я молода. Здесь я не подчиняюсь законам времени, но сюда никто не приходит. Он ни разу не появился.

Последовала долгая пауза.

— Он все еще там? — с тревогой спросила она.

Я отчаянно пытался вспомнить подробности ее помолвки.

— Да я знать его не знаю! — взмолился я.

Слова вырвались прежде, чем я успел их обдумать. Ее глаза наполнились слезами.

— Я же рассказывала тебе о нем за день до того, как ты уехал из Лондона к Кроули.

— Это было давно, очень давно, — произнес я, запинаясь. С тех пор прошло ровно сорок лет. — Так, значит, это ты направила меня и мою подругу в кандлстонский склеп? — спросил я, помедлив.

— Возможно. Были и другие люди, искавшие книгу. Теперь она здесь! У меня! — Ее голос сорвался на крик — И что, черт возьми, она мне дала?

— Она даст то, что ты сможешь взять, — ответил я спокойно. Слова слетали с моих губ, словно их произносил кто-то другой. Разговор продолжался, будто под чужую диктовку. — Отказавшись от меньшего, ты получишь большее, — заключил я.

— Я одного хочу: избавиться от этого, больше ничего не ждать и ни на что не смотреть.

Последнюю фразу она произнесла полушепотом, голос ее так задрожал от муки, что мне пришлось отвести взгляд. Она сидела, почти невидимая в затененной комнате, и я понял, отчего прежде не замечал ее присутствия, когда скрывался тут, точно в защитном круге. И еще вспомнил, как кто-то или что-то время от времени пытались в этот Круг проникнуть. Мне казалось, что это всего лишь проявления слепой силы, стихийные потоки, стремившиеся найти доступ к жизненным волнам людей. Прежде я не понимал, как отчаянно она хотела быть членом нашей семьи, мечтала, чтобы ее любили, ценили, принимали во внимание. Но когда интриги дяди Фина почти превратили ее в Вайрд, именно с нею в наше семейство проникло подводное течение, которое внесло меня в окружение Кроули.

Я хотел расспросить ее о сне, в котором она растаяла на кушетке, а затем прижималась лицом к оконному стеклу, но ее очевидное горе удержало меня. Вместо этого я предложил ей заняться толкованием Гримуара.

Ее губы скривились в усмешке. Внезапно кресло, в котором она сидела, покрылось травой и растянулось в лужайку; Маргарет Лизинг дергала меня за рукав и подносила к моему лицу магический камень, мерцавший на витиеватом треножнике. Казалось, одна секунда прошла с момента, когда я, проснувшись, увидел, как она склоняется надо мной. Осторожно взяв шар, я поднял его над головой. Последний проблеск угасавшего дня слился с его пульсирующим пламенем, вспыхнувшим так, словно шар жадно лакал кровь заката.

— Неужели вы не понимаете, что многолетняя одержимость Лавкрафта…

— «Некрономикон»! — вставил Сен-Клер.

— Вот именно. Не перебивайте! — огрызнулся доктор Блэк. — Согласно Лавкрафту, текст шестнадцатого века хранился в доме салемского художника Ричарда Аптона Пикмана. В 1926 году художник исчез, и книга тоже. Сен-Клер был озадачен.

— Вы считаете, что между «Некрономиконом» и гримуаром Грантов существует некая связь?

— Нееет-нееет, — откликнулся его собеседник с нарочитым жеманством. — Верно ведь, даже вам пришло в голову, что эти книги идентичны? «Некрономикон» исчез вместе с Пикманом в 1926 году, — повторил Блэк и добавил. — Вы помните Ахада, Фратера Ахада? Нет, я не меняю тему.

— В самом деле, — ответил Сен-Клер. — Чарльз Стэнс-филд Джонс, известный как Фратер Ахад, был так называемым «магическим сыном» Алистера Кроули, и как раз в 1926 году он поднял большую шумиху.

— Именно в том самом году, — объяснил Блэк, — Ахад заявил, что открыл «Магическое Слово Зона», которое Кроули не удалось произнести, когда он получал степень Мага в Ордене Серебряной Звезды. Врата открылись, врата закрылись, — добавил Блэк загадочно.

Сент-Клэр улыбнулся.

— Стало быть, Пикман, выходя наружу, должен был перед входом пересечь Логос Зона!

Доктор Блэк кивнул.

— Пикман был художником, но работы его не уцелели, и то же самое произошло с другим художником, поспешившим пройти через те же врата. Прочитайте рассказ о Роберте Маккалмонте, написанный вашим старым другом Артуром Мейченом. Их картины были уничтожены именно поэтому, а вовсе не из-за их содержания, как говорится у Мейчена и Лавкрафта в рассказах «Из картины» и «Модель Пикмана».

Лицо Сен-Клера озарила догадка.

— Понятно. Оба художника получали вдохновение от Черного Орла, управлявшего Йелд Паттерсон!