Иржи Марек - Тристан, или О любви

Вид у них был какой-то трогательно-мученический, совершенно не подходящий для счастливой влюбленной парочки. Но так распорядилась судьба. Правда, на этот раз они могли обняться не таясь и крепко поцеловались, а потом проделали это еще и еще, на вокзале ведь принято прощаться. Гудки, объявления об отходе поездов и поцелуи входят в обязательный железнодорожный ритуал, и никому это не кажется странным. Они целовались с какой-то ненасытной страстью, а поезда тем временем неутомимо разъезжались во все концы.

Наконец они оторвались друг от друга, но прежде чем исчезнуть в толпе, долго махали на прощанье.

Коллега Шимачек встретил Яна с воодушевлением. Теперь хоть будет кому отвечать на звонки и объяснять обеим его женам, что он вышел.

— Знаешь, я пришел к такому заключению, — изрек он глубокомысленно, что хотя любовь и великая волшебница, но до сказки ей далеко. Будь я волшебником, ей-богу, занялся бы чем-нибудь еще.

Томан только вздохнул и сделал вид, будто углубился в работу над ежедневным отчетом. На самом деле он размышлял, что ответить Данешу, если тот начнет расспрашивать про Марию. Ян нисколько не сомневался, что Гелена ему обязательно позвонит.

Позже, узнав, что директора на месте нет, Ян облегченно перевел дух. А когда он наконец освободился, Мария уже ждала его на условленном месте и, улыбаясь, двинулась навстречу.

— Ну как успехи?

— Отлично. Сняла номер. Гостиница, правда, паршивенькая, но разве в этом дело? Администратор уже успел меня строго предупредить, что это всего на три дня.

— Так мало? — испугался Ян.

— Целых три дня! Ты не понимаешь — это ужасно много! Ведь мы и знакомы-то всего пару дней.

— А мне кажется — целую вечность. И познакомились до того, как родились.

Эта нежная глупость, конечно, растрогала Марию. Влюбленным свойственна несколько упрощенная философия.

Гостиница Яна удручила. Здание и впрямь было ветхое, на лестнице остались следы нарисованного когда-то масляными красками красного ковра, но он давно уже стерся под ногами бесчисленных постояльцев.

Небритый администратор смерил Яна мрачным взглядом:

— Вы ненадолго?

— Нет. А что? — удивился Ян и положил на стойку мелкую купюру.

Администратор отработанным движением сгреб ее в ящик и добавил:

— В противном случае мне понадобится ваш паспорт.

В комнате стояли расшатанный стол и сиротливое кресло, которое нуждалось в чистке, шкаф, открывающийся с протяжным скрипом, и кровать, к счастью, не столь же шумная.

— Не слишком уютно, но я поставлю цветы, и будет ничего, — сказала Мария.

Ян нежно обнял ее. Влюбленным для жизни требуется самая малость, а для любви и того меньше, собственно, вообще ничего, достаточно самих себя.

Крепко обнявшись, они лежали на узком гостиничном диванчике. И соединяло их не столько желание, сколько огорчение — вот и прошел еще один их день. Он гладил разбросанные по подушке волосы Марии. Она улыбалась, хотя ей было совсем не весело.

— Понимаешь теперь, насколько здесь лучше… Когда ты должен вернуться?

— Вечером. Сегодня после обеда я на лекции пана Хиле.

— Удивительно симпатичный старик… А завтра?

— Завтра у меня будет совещание по рабочим планам. Она погладила его по лицу:

— Тебе плохо оттого, что ты должен лгать? Он не ответил, соглашаться не хотелось.

— Я понимаю, это нелегко. Мне самой не хочется лицемерить. Но в нашем мире без этого не проживешь. Когда приедешь ко мне, нам тоже придется лгать. Скажем, что ты мой сводный брат.

Они смеялись, как будто все это не было так грустно. А потом говорили о чем угодно, избегая одной темы. Их будущее стояло перед ними как темная преграда, которую нелегко преодолеть.

Мария поняла это раньше, собственно, уже тогда, когда впервые оказалась лицом к лицу с Геленой, а потом еще отчетливее, когда увидела их дочку. Жена превратит его отцовские чувства в самое сильное оружие. И атаковать будет только им.

Ян обо всем этом пока еще не думал. В конце концов ведь существует столько семей, где есть дети, а люди все-таки разводятся… Это нехорошо, неприятно, но случается и такое. Однако, чем больше он узнавал Марию, тем сложнее и сложнее все казалось.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — тихо сказала она. — Не надо говорить, я все понимаю. Страшна не измена, любовь — вот настоящее испытание.

И они снова прильнули друг к другу, чтобы преодолеть внезапное ощущение одиночества.

Есть еще, правда, маленькая надежда, но Мария боялась сказать о ней. Она такая слабая и непрочная, что надеяться на нее трудно. Но тем не менее она есть… Ведь я приехала в Прагу, чтобы Данеш помог мне с работой. Не такая уж я дурочка, чтобы поверить его бредням: стоит тебе попасть на сцену, и перед тобой откроется целый мир… Да я еще в доме отдыха поняла, насколько это непросто. Но какие-то шансы все же есть. Пожалуй, место в хоре найдется и для меня. Или попробовать устроиться аккомпаниатором? Вообще, что угодно, лишь бы только остаться в Праге, поближе к нему. Можно продолжать тайно встречаться, многие так живут. Конечно, это не совсем хорошо и как-то неловко, но что же делать? Даже маленькая радость — большая надежда!