Иржи Марек - Тристан, или О любви

Томан допил бокал и вздохнул:

— Многое можно простить человеку, пораженному слепотой любви!

— Когда любовь настоящая, то конечно. Кстати, после смерти обоих любовников, отягощенных самыми страшными грехами, на могиле Тристана вырос куст терновника и перекинулся на могилу Изольды. Трижды срезали люди терновник, но потом поняли, что такова воля божья, и оставили его. Ибо любовь, которая сильнее смерти, имеет право на отпущение грехов.

В голосе Хиле прозвучала такая сила убежденности, что комментарии были излишни.

Позже Ян стоял на галерее своей квартиры, разглядывал неясные контуры фрески, осторожно дотрагиваясь пальцами до ее поверхности, и ему было грустно. Мир в суетах, человек во грехах — великая любовь, вот то, чего нам всем не хватает! Ее священного прикосновения! Ее безграничности!

И только много позже он вычитал в одной книге, что великие влюбленные прошлого не признавали любви супружеской: постановление суда в Авиньоне от 1174 года даже гласило, что любовь не может распространять свои права на особы, связанные узами брака.

Какое странное и аморальное, но тем не менее недвусмысленное и официально подтвержденное назидание!

Не было ничего более приятного для ушей Данеша, чем этот уважительный шепоток, сопровождающий его при входе в любой кабинет. Даже собственная секретарша глядела на него с тайным восхищением. Да, думал он, далеко я пошел, член коллегии министерства — это вам не шутки. Правда, он весьма смутно представлял себе, что это такое, но чувствовал, как для его карьеры открываются новые горизонты. Что-что, а министерские порядки он знал даже слишком хорошо: одного вдруг постигнет немилость, другого — награда, хотя ни тот, ни другой особенно не провинился и не отличился.

Позже он убедил сам себя, что произошло так исключительно из-за его непревзойденных достоинств, а уверовав в это, ощутил необычайный прилив сил. И потому подумывал, не съездить ли к Марии. Ему всегда хотелось ей импонировать, что, впрочем, с успехом удавалось: преподавательница пения из маленького городка, естественно, влюбилась в него с первого взгляда и, явись он теперь, в апогее славы, приняла бы его не только с милой женской покорностью, но, очевидно, и с восхищением. Идея использовать для этого путешествия именно Томана была блестящей (да, я такой, меня осеняют только блестящие идеи!), оставалось назначить день. А когда закончится ее турне по домам отдыха, надо постараться, чтобы она приехала в Прагу с хорошей рекомендацией, может, удастся ее где-нибудь пристроить. Конечно, сразу на оперу рассчитывать не приходится, на первых порах подойдет что-нибудь попроще, но у нее будет свой угол, приятно всегда иметь ее под рукой. Да и кто говорит, что мои намерения несерьезны? Моя благоверная давно перестала доставлять мне радость.

Ну и ловкий ты мужик, Данеш, тихо говорил он сам себе, просто молодчина. А мир прекрасен и доступен тем, кто хочет его завоевать!

Его мысли прервала секретарша, которая несколько неуверенно положила на стол папку с корреспонденцией.

Он удивился:

— Что такое? Мы ведь разобрались с почтой.

— Да, товарищ директор. Но пришла телеграмма, я думаю, вам стоит ее прочитать.

— Телеграмма? Кто это отчудил?

— Не знаю, — сказала она с виноватым видом. — Мне кажется, это личная телеграмма.

Он открыл папку и пробежал глазами текст. Нахмурился, едва сдержался, чтобы не выругаться, а потом сказал:

— Ничего страшного… Родственница из деревни. Не сообразила послать домой.

Секретарша с явным облегчением удалилась, а Данеш вскочил. Господи, до чего же неосторожны эти женщины! Додумалась прислать телеграмму на работу! Не знает разве, что в учреждениях распечатывают все телеграммы. Такую возможность не упустит ни одна секретарша.

Текст был короткий: «Я должна немедленно уехать. Мария». Неужто нельзя было подписаться так, чтобы понял только я? Какой идиотизм! И почему это ей нужно уехать? Она должна пробыть там еще целый месяц. Вполне приличный срок. А что касается ее работы, так это просто приятное времяпрепровождение. Не ахти как трудно спеть вечером пару песенок для отдыхающих, которые небось помирают со скуки. Зато получила бы бумажку — а это уже вещь серьезная.

«Я должна немедленно уехать».

Милая моя, это, конечно, здорово, но я ведь не могу исполнять любые твои прихоти! У меня тоже работа, и, главное, мне вовсе ни к чему скандалы.

Он возмущенно прохаживался по кабинету. Женщины так неосторожны. И подвержены настроениям. Вообще-то, конечно, она ведь артистка… Но опять же не какая-нибудь там звезда, чтобы выкидывать всякие фортели. В этот момент он совершенно забыл, что когда они случайно познакомились в командировке, ему понравилась именно ее эксцентричность. Нет, не могу я бросить все и поехать за тобой, бесился он, и именно сейчас, когда мне нужно бывать на каждом расширенном совещании в министерстве!