Геннадий Прашкевич - Человек Чубайса

А он отвернется, промолчит.

Голощекий уже больше там , здесь одна видимость.

Не зря в кабинете невероятной чистоты, в кабинете почти стерильном, покачивается под потолком нежная, почти незаметная паутинка.

Костю Воронова я нашел в «Брассьюри».

Случайность, конечно. Ни меня, ни кого другого он не ждал, зато обрадовал тем, что меня ждут. Он произнес это так, что я обернулся, собираясь немедленно увидеть тех, кого я заинтересовал, но людей в зале было немного, никого я не знал, только у окна синел костюм майора Федина. Его глаза (как колотый голубой лед в стакане) смотрели равнодушно.

– Этот?

– Да ну, – ответил Костя презрительно. Он давно ничем не напоминал бывшего таксиста. Правда, морда у него расплылась и взгляд изменился. Может, добрее стал. – Этот заряжаться приходит. Покушав, вытаскивает пятисотрублевую бумажку. Я уж приказал официантам говорить, что разменять нечем. Бумажка у него замусолилась.

– Балуешь человека.

Костя покачал головой:

– Менять бумажку себе дороже. Я обыватель, мне скандалы не нужны. А он сидит, как пугало, на него даже мухи не летят. – И усмехнулся: – Пусть ходит. Нас он не разорит, а при нем у нас как-то спокойнее.

Когда у Кости возникали проблемы, он непременно произносил – у нас , хотя кафе давно принадлежало только ему. Наверное, для него это имело внутренний смысл, как сидение за пивной кружкой майора Федина. «Тебя трое ждут, – пояснил Костя. – Заходили раз пять. Звонили столько же. Не знаю, кто такие, на вид не опасные. На казенных людей не похожи, но и не бандосы. Один плюгавый, как мышь, с трубкой. На такого наступишь, не заметишь, пока не заверещит. Другой в белом шарфике. У него, наверное, соломинка в зад вставлена, без соломинки разве так раздуешься? А третий совсем наглый, – покачал Костя головой. – Я бы таких не пускал в кафе, но вдруг они, правда, твои друзья? Так говорят, будто хорошо тебя знают, – поморгал бывший таксист, – может и друзья. Просили тебе передать, что будут появляться по средам».

– Телефон оставили?

– А зачем? Сегодня как раз среда.

И зашептал, незаметно поглядывая на майора:

– Ты Федину не верь, про него слухи ходят. Говорят, он сильно копает. Говорят, у него материал на всех есть. Какая-то папка. Может, не он ее собирал, зато он ею владеет. Там на всех что-нибудь есть, даже на меня, – сглотнул Костя слюну. – Ты пока был в Москве, он говорил, что ты не вернешься. Дескать, кто-то урыл тебя за всякие незаконности. Я, Андрюха, этому не верил, – растерянно поморгал бывший таксист, – но в жизни всякое бывает. Говорили, что ты якобы объявлен во всероссийский розыск. Теперь вижу, что чепуха. Вот ты свободно стоишь, а майор не бросается на тебя с наручниками. Да и не надо такого в нашем заведении. Вишь, сколько наврали.

– О чем это ты?

– А! – махнул он рукой. – Когда ты уехал, всякие слухи пошли. Будто ты в Москве замочил Парашютиста. Так думаю, что ты еще не доехал до Москвы, а слухи уже бегали по городу. Сечешь, Андрюха? Кто-то как будто знал, что ты едешь мочить Парашютиста.

– Врали, – успокоил я Воронова.

А сам подумал: если бы не дед Серафим, то кто знает, может, и замочил бы.

А что хотел замочить, это точно. Многие этого хотели, надеялись, что так случится. Замочи я Вадика, многие вздохнули бы облегченно, даже майор Федин. Он, может, особенно. Я догадывался об этом. Но не сработал дед Серафим. В какой-то момент вмешалась случайность. Я, например, не знал о том, что у Вадика Голощекого была дочь. От моей бывшей жены. Вот как сплетаются судьбы. Мне в голову не приходило, что жизнь терзает и Голощекого. Правда, дед Серафим объяснил, что Парашютист теперь долго не пошикует, и деду можно верить. Долгана в свое время это он отшил от приличных домов, я сам это видел. Про Котла тоже он сказал, что жизнь его прижмет, вот жизнь и прижала: кинули Котла в Москве, обобрали до нитки. Значит, и дальше так пойдет.

– Накрой столик на четверых, – попросил я. – Раз ждут меня, надо встретить.

– Ты это, – обеспокоился бывший таксист. – Ты все же поберегись. Время какое-то нехорошее. Я сам сейчас ухожу, но ребятам шепну, чтобы присматривали. Мало ли что. Этот, например, зачастил, – кивнул он в сторону майора. – Может, ради тебя зачастил?

Майор Федин руку не протянул (орудовал ножом и вилкой), просто кивнул:

– Присядешь?

– Минут на пять.

– Чего-нибудь выпьешь?

– Мартель.

– Дорогой напиток.