Геннадий Прашкевич - Жюль Верн

Автор глубоко благодарен коллегам и друзьям, всемерно помогавшим ему в работе над этой книгой, а особенно — Эноре ле Блейз (Париж), С. Соловьеву (Тулуза — Санкт-Петербург), Л.Г. Киселевой (Новосибирск), Т.Б. Стадниченко (Новосибирск), Т.Н. Вершининой (Монпелье), С. Исакову (Новосибирск).

Книги Жюля Верна и его биография давно известны в России.

Но по мере углубления в изучаемый материал портрет писателя, казалось бы, хорошо знакомый нам еще с давних советских (и досоветских) времен, постепенно перестал совпадать с привычным, «книжным» портретом. Для читателя массового, для потребителя, это, так сказать, и неважно. «Таинственный остров» — приключения? Ну и ладно! «Вверх дном» — фантастика? И бог с ней! «Путешествие и приключения капитана Гаттераса» — роман географический? И пусть. Алексей Толстой фантастом себя не считал, а в истории фантастики остался. Герберт Джордж Уэллс выше всего ставил социальные свои романы, а читают до сих пор «Войну миров» и «Человека-невидимку». Сомерсета Моэма, Уильяма Сарояна, Луи Селина, даже Льва Толстого издают сейчас конечно же меньшими тиражами, чем Стивена Кинга или Джоан Роулинг, но кто станет утверждать, что уровень мировой литературы определяет Стивен Кинг, а не Лев Толстой?

«Сегодня главные позиции в искусстве занимает поп-культура, — сказал однажды на онлайн-конференции итальянский писатель Пьердоминико Баккаларио. — Сегодня все главные позиции занимает поп-культура, она и привлекает главный интерес. — И нашел, как ему показалось, весомый аргумент в пользу своих размышлений: — Не будете же вы в приличном ресторане под чудесное итальянское вино дискутировать о Борхесе или Достоевском. А вот о последних новинках фэнтези — непременно».

Что же такое Жюль Верн с сегодняшней точки зрения?

Да, сюжеты его часто не оригинальны, описания полны длиннот, бесконечные перечисления утомляют, портреты героев и героинь набросаны по банальным схемам, — но кто, скажите, недочитал до конца историю колонистов острова Линкольна или роман о невероятных приключениях французского капитана, волею случая занесенного на пролетающую мимо Земли комету?

Ученики сами выбирают себе учителей.

Жюль Верн всю жизнь восхищался Виктором Гюго, считал его мэтром, мечтал превзойти его, хотя бы встать вровень, но учителем все же выбрал Александра Дюма-отца.

И, скажем так, это был не худший выбор.

Ведь Александр Дюма-отец — это Франция.

Да — Франция! Утверждение столь же неоспоримое, как и то, что Марк Твен или Джек Лондон — это Америка, Лев Толстой — Россия, Иоганн Вольфганг Гёте — Германия, а Герберт Уэллс или Редьярд Киплинг — Англия…

«Все, что Дюма сделал для истории, я сделаю для географии».

Жюль Верн сдержал свое слово, написав почти 100 томов своих «Необыкновенных путешествий».

И успех его был не случаен.

Как это ни странно, в основе всей мировой культуры лежат путешествия.

Почему-то перемещения в пространстве часто кажутся творческим людям важнее перемещения во времени. Возьмите любое значительное литературное произведение, и вы убедитесь, что герои его непременно куда-то стремятся. Одиссей — на Итаку, Робинзон Крузо — в обитаемый мир, Веничка Ерофеев — в Петушки…