Борис Мишарин - Зовущие корни (СИ)

— Ой, Михаил, — обрадовалась Светлана, — проходите. А моего разве нет во дворе?

— Никого нет, — ответил Сухоруков.

— Он, наверно, к Василисе ушел, это четвертый дом от нас. Проходите, Михаил, Борис скоро вернется, я пока стол накрою.

— Спасибо, хозяюшка, лучше я за Борис Николаевичем сбегаю.

Он исчез, а Светлана прошептала тихо: «Надо же, Сухоруков прибыл — ни машины, ни вертолета не видно. А мой, интересно, зачем к Василисе поперся?

— Что шепчешь? — спросил вошедший Борис.

— О, ты здесь что ли? Я подумала, что ты к Василисе ушел?

— К Василисе? К ней надо сходить, но с тобой, один я к тетке Матрене могу зайти, а то наплетут деревенские невесть что, — ответил Михайлов.

Светлана обрадовалась ответу, пояснила:

— Миша Сухоруков пришел, я подумала, что ты у Василисы, он за тобой побежал.

— Ну вот, — рассмеялся Борис, — мужик еще не грешил, а его уже сдали. Миша как здесь оказался?

— Не знаю, придет — спросим.

— Поглядим сейчас, как его Василиса встретит. Интересно…

Светлана накрывала на стол, Борис, накинув душегрейку, ушел курить на крыльцо.

Сухоруков вернулся минут через десять какой-то странный и удивленный. Поздоровался, обнял Бориса. Они вошли в дом, сели за уже накрытый стол. Михайлов разлил самогонку по стопкам.

— Сначала выпьем за гостя, а потом он расскажет, каким ветром его сюда занесло без техники, — предложил Борис.

— За хозяев, — произнес Сухоруков и опрокинул стопку в рот, закусил грибочком свежего посола, — на технике я, десантировался из вертушки за два камэ отсюда, ветер с деревни, поэтому не слышали. Решил навестить, вас заранее не предупредишь, поэтому нежданно.

Он налег на лосятину с картошкой и соленого хариуса.

— Давно так не ел по-домашнему. Прелесть, как вкусно!

Михайлов снова наполнил стопки.

— Ты прилетай почаще. От службы тоже отдыхать надо и нам веселее.

— Спасибо. Этот тост за хозяйку и никак иначе, — предложил Сухоруков.

Мужчины выпили до дна, опять набросились на еду, Светлана пригубила и поставила стопку на стол.

— Василиса… Расскажи мне о ней, Борис Николаевич, — попросил Михаил, — какие-то у нее глаза… тоска одна, аж за душу берут. А лицо… словно из русской сказки писано, красавица настоящая. Но хмурая, наверно, муж ревнивый.

— Понравилась? — с улыбкой спросил Михайлов.

— Понравилась, — со вздохом ответил Сухоруков.

— Если понравилась, тогда, конечно, расскажу. Мужа у ней медведь задрал, шесть лет уже вдовствует. Дети, мальчик и девочка, от пневмонии в один день умерли. Пять лет пролетело. Одна в Грязновке жила, а там даже электричества нет, недавно ее сюда перевез. Сможешь окаменелое сердце растопить — действуй, Миша, но аккуратно. Заледенела она… про мужа и детей лучше не напоминать.

— Понял, Борис Николаевич, спасибо за информацию. Тяжело, наверное, придется, но что делать — очень она мне понравилась. Что посоветуешь, Светлана Андреевна, как женщина?

Светлана задумалась, потом ответила с философским видом:

— В любви советовать сложно. Сердца должны этот вопрос решать, они и подскажут, как быть. Можно пригласить ее к нам в гости, надеюсь, что Борису она не откажет. Не как мужчине, а как человеку, сделавшему ей много добра. Но как сообщить вам об этом, о дате встречи?

Сухоруков тоже задумался.

— Можно рацию вам привезти, Борис Николаевич свяжется в нужный момент.

— Нет, Миша, не стоит. Всегда найдется человек, который истолкует это неверно. Все-таки у тебя секретный объект, а у меня деревенский дом. Будешь заходить к ней каждый раз, когда появишься. Она женщина неглупая, поймет все, одной тоже жить тяжело.

Михайлов наполнил стопки, мужчины выпили.

— Я, собственно, не только в гости пришел. Есть кое-что рассказать вам.

Сухоруков поведал историю с прилетом Растриги и продолжил:

— В отношении капитана Астафьева возбудили уголовное дело по статье 303 УК РФ — фальсификация оперативно-розыскной деятельности. Он, оказывается, дальний родственник Кузнецова, тот его и подбил на это. Очень вас, Борис Николаевич, Кузнецов не любит, утверждает, что именно вы лишили его депутатского мандата и еще много всякой ерунды городит. Сейчас вопрос и по нему решается, скорее всего, вменят ложный донос. — Он глянул на часы. — О, мне уже пора бежать, вертолет будет ждать в том же месте.

Сухорукова словно ветром сдуло. Не хотел опаздывать к вертолету.

— Вот так дела, — проговорил Борис, — оказывается, нас с тобой, Светлана, разыскивали и обвиняли чуть ли не в шпионаже. Сам Растрига прилетал, он начальник особого отдела воздушной армии. Кузя-то каким фруктом оказался, любыми средствами не гнушается. Растрига упорный мужик, он его по любому засадит, тем более, что его подчиненный замешан. Видишь, Светлана, правильно говорят — сначала работаешь на авторитет, потом он на тебя. Растрига из той же когорты, что и мы с Сухоруковым — кадровый офицер с боевым опытом, такие просто так в сказки не верят. Но капитан Астафьев, гусь лапчатый, он прекрасно понимал, что у него дешевый фальсификат, но пошел на это. Нет, здесь не родственные связи, тем более дальние, не Кузнецов его уговорил. Он, конечно, подтолкнул к преступлению и не слабо, но где-то Сухоруков ему лично дорогу перешел и сам не заметил. Причем так перешел, что ненависть глаза застилала и ум туманила, иначе его действий не объяснить. Ладно, Растрига разберется, как нам Сухорукову помочь? Взрослый мужик, а втюрился, как пацан, что делать будем, Светлана?